Наваждение

Бывали минуты, когда я, безсильный и совсмъ измученный, хотлъ бжать куда-то дальше, какъ можно дальше, на край свта; но сейчасъ-же и соображалъ, что тоска и страхъ, и отвратительный призракъ будутъ всегда и везд стоять между мною и Зиной. А бжать безъ нея, бжать отъ нея я не могъ; я, попрежнему, даже еще больше, еще безумне любилъ ее. Только тогда, въ начал ея признанія, она представилась мн страшною и преступною. Потомъ-же я ни на минуту не винилъ ея, не связывалъ съ нею ничего ужаснаго. Она была мн жалка: и чмъ больше я чувствовалъ свое безсиліе помочь ей, тмъ дороже и дороже она мн становилась.

Мы доживали послдніе дни въ Лозанн. По настоянію Зины, я началъ ея портретъ, и въ этой работ кое-какъ убивалъ время.

Пришло письмо отъ мама. Я всегда такъ радовался этимъ письмамъ; но теперь прочелъ машинально и сейчасъ-же забылъ, что такое она мн пишетъ.

Зина почти каждый день получала дловыя письма, и мы всегда вмст ихъ читали. Почтальонъ обыкновенно приносилъ ихъ утромъ и отдавалъ ей прямо въ руки. За нсколько дней до нашего отъзда я самъ видлъ какъ онъ принесъ и передалъ ей три письма… и вдругъ у нея ихъ оказалось только два.

— Право, у тебя въ рукахъ три письма было, — сказалъ я:- ужъ не получила-ли ты письмо отъ Рамзаева… такъ покажи мн!

— Вотъ все, что я получила, — спокойно отвтила мн Зина, протягивая два письма.

Этотъ разговоръ такъ и кончился между нами. Не могъ-же я въ самомъ дл заподозрить, что она что-нибудь отъ меня скрываетъ. Значитъ, мн просто показалось.

* * *

Прошло еще три дня. Зина объявила мн, что създитъ въ Женеву купить передъ дорогой необходимыя вещи. Я, конечно, предложилъ проводить ее, но она отказалась, очень спокойно доказавъ, что мн не мшаетъ остаться дома и поработать надъ портретомъ, иначе онъ не будетъ готовъ къ нашему отъзду. Я остался. Она ухала рано утромъ. Проводивъ ее до парохода, я принялся за работу.

Прошелъ часъ; я усиленно работалъ, и вдругъ мн стало какъ-то тяжело и неловко. Я старался успокоиться и уйти въ свою работу, но это мн не удалось. Напротивъ, тоска давила меня больше и больше. Я не зналъ, что длать съ собой. Я ни въ чемъ не могъ подозрвать Зину, а между тмъ мн казалось, что у меня безсознательно явились какія-то подозрнія; словомъ, я просто не зналъ что со мною, только видлъ что долженъ что-то сдлать.

Я одлся и отправился въ Женеву. Она мн сказала что, можетъ быть, запоздаетъ въ город, что вернется посл обда, и уго въ такомъ случа будетъ обдать въ H^otel M'etropole. Прямо туда я и похалъ, но ея не засталъ. Впрочемъ, времени еще достаточно, обдаютъ черезъ часъ. Искать ее по магазинамъ невозможно, я вернусь сюда черезъ часъ: она наврное здсь будетъ.

Я пошелъ по набережной, вошелъ въ садъ и сталъ бродить тамъ по прежнему смущенный и волнующійся. Погода въ этотъ день стояла прекрасная, но все-же въ саду было очень пусто. Я повернулъ за уголъ одной дорожки и остановился: въ нсколькихъ шагахъ отъ меня, на скамейк, сидла Зина съ какимъ-то человкомъ. Съ какимъ-то!.. Нтъ, я сразу его узналъ: это былъ Рамзаевъ.

Сначала я не поврилъ глазамъ своимъ, я не пошевельнулся, чувствовалъ только, какъ внутри у меня все холодетъ. Ни отчаянія, ни злобы, ничего не было: мн, кажется, я тогда ничего не чувствовалъ, ни о чемъ не думалъ. Я только машинально повернулъ назадъ и тихо-тихо сталъ огибать дорожку.

Какъ-то безсознательно соображалъ я, что можно такъ обойти и такъ къ нимъ приблизиться, что они не будутъ меня видть, а я буду ихъ слышать: за скамейкой гд они сидли, были густые кусты, еще не совсмъ осыпавшіеся, а за этими кустами что-то въ род бесдки. Тамъ есть тоже скамейка, и оттуда будетъ слышно все… Тихо, едва переводя дыханіе, забрался я въ бесдку, слъ на скамью и сталъ слушать.

Я не обманулся. Вотъ… вотъ слышу я голосъ Зины, не могу только разслышать что говоритъ она. Но сейчасъ все буду слышать… вотъ теперь говоритъ онъ. И даже при звук этого отвратительнаго голоса я не вздрогнулъ, я остался такимъ-же спокойнымъ, я только внимательно, всмъ существомъ своимъ слушалъ.

— Да, вдь, вы себя обманываете, — говорилъ онъ: — и я, право, удивляюсь вамъ: это какой-то новый капризъ, но онъ пройдетъ такъ-же скоро, какъ и все, и тогда увидите, что будетъ еще хуже. Вдь, я хорошо его знаю: ну, разв онъ — этотъ фантазеръ, мечтатель, — разв можетъ онъ наполнить жизнь вашу? Разв то вамъ было нужно и для того вы освободились?

— Прошу васъ, — тихо перебила его Зина:- не говорить объ Andr'e; я сама знаю, что длаю, и не вамъ вмшиваться въ мою жизнь. Если я согласилась встртиться съ вами и если я васъ слушаю, то это только по необходимости.