Навеки связанные (СИ)

Позже, когда близнецы стали взрослее, король Балор предпочел уберечь Нуалу от неправильного и губительного влияния принца, а потому приказал дочери закрыться от брата, выстроить в разуме стену, чтобы он не смог внушить ей свои мысли, заставив уподобиться себе.

Именно в тот момент фейри и лишилась единственного и верного друга: она осталась одна во всем мире. Акэла же еще в юности привлекала внутренняя сила принцессы, ее особенная и неповторимая красота, необычные для представительницы фейри мысли и предпочтения.

Она казалось ему загадкой, тайной, что хранится под семью печатями, а потому эльф не мог не испытывать к ней нежных чувств, больших, нежели простая братская любовь. Это были восхищение, симпатия и истинное преклонение перед чем-то особенным и прекрасным, которые Акэл сохранил в своем сердце и пронес с собой на протяжении долгих сотен лет, пока судьба не подарила ему возможность вновь встретиться с Нуалой. Принц видел в этом знак, божественное предопределение, а потому желал насладиться каждой минутой, проведенной в обществе фейри.

— И сколько Вы желаете, чтобы я подарила Вам танцев? — из недолгих раздумий Акэла вывел нежный голос стоявшей рядом принцессы, которая с интересом смотрела на него, ожидая ответа.

— Все, — коротко ответил Акэл, отчего глаза Нуалы удивленно и непонимающе расширились. — Я желаю, чтобы весь этот вечер Вы, Миледи, танцевали только со мной.

— Так не положено, Милорд. Ваше заявление противоречит установленным порядкам, — не скрывая улыбки, проговорила Нуала.

— Никто и не заметит, что Вы будете танцевать все торжество со мной, — будто просящий не рассказывать о совершенной шалости ребенок, произнес Акэл, внутренне надеясь на то, что принцесса примет его приглашение.

— Хорошо, я согласна подарить Вам два танца, — немного подумав, ответила Нуала.

— Три, — высказал свою позицию Акэл, внутренне торжествуя и от того, что он смог отвоевать для себя два танца.

— Два, и не танцем более, — настояла на своем принцесса, и эльф обреченно выдохнул, признавая свое поражение.

— Что ж, два, так два, — спокойно и смиренно проговорил Акэл, принимая поданную принцессой руку.

Вместе с эльфом Нуала проследовала к центру Большого Зала, где и кружились танцующие пары, напоминая распустившиеся бутоны на водной глади, которые от каждого порыва ветра совершали пируэты, скользя по прозрачной поверхности. Акэл нежно прижал к себе фигуру фейри, положив одну руку на ее изящную талию, а второй ощутимо сжав бледную красивую ладонь эльфийки, которая была холодна, словно лед.

Посмотрев на принцессу, в глазах которой читалась смесь смущения и неуверенности, эльф легко улыбнулся и повел Нуалу в изящном и медленном танце. Их пара постепенно слилась с другими, однако теперь большинство любопытных взглядов устремились в сторону Акэла и его спутницы, сестры короля.

Нуада же, который все время, проведенное с Селин, искал взглядом принцессу, пришел в настоящее бешенство от открывшийся перед ним картины: приглашенный им же принц пожелал из всех эльфийских дев, которые только находились в этом зале, танцевать именно с Нуалой, с его Нуалой.

И что же? Нуала согласилась на приглашение Акэла, и теперь принц прижимал к себе фейри, а его рука покоилась на ее талии. Осознание этого заставило глаза Нуады полыхать темным недобрым огнем, который не скрылся от Селин, что следила за каждой эмоцией на лице любовника.

— Что-то не так, мой король? — непонимающе спросила Селин, смотря в сторону, куда был направлен взор ее любовника.

Однако, когда эльфийке открылось, что Нуада не отрывал своего взгляда от собственной сестры и танцующего с ней принца, ее сердце наполнилось лютой ненавистью и черной завистью, которые, подобно хищному зверю, вцепились в него, как в добычу.

С уст Селин слетело неслышное проклятие в сторону сестры короля, одно упоминание о которой приводило фейри в необузданный и безмерный гнев, готовый в любую секунду взорваться, подобно разъяренному и опасному вулкану, спавшему долгие годы.

Наложница короля даже не могла предположить, что будет питать к Нуале еще большие презрение и ненависть, нежели ко всему человеческому роду. Неправильная и греховная любовь Нуады была способна лишить ее всего, оставив в жалком и ничтожном положении, в роли служанки, что будет прислуживать его дорогой и обожаемой сестре.

Селин не желала лишиться всего того, что обрела за последние месяцы, в одно мгновение, лишь потому, что на ее пути появилась серьезная преграда в лице скромной и невинной принцессы, которая всем своим видом заставляла любовницу короля чувствовать себя грязной и ничтожной падшей женщиной.

— Все в порядке, Селин, — отрешенно проговорил Нуада, посмотрев на свою партнершу, от которой не скрылись недобрые огни в его глазах и желваки на скулах, выдававшие раздражение и злость.

— Тогда почему Вы так смотрите туда? — скрепя зубами спросила Селин, желая уже, наконец, вывести короля на чистую воду. Ей надоела его безмерная ложь, его притворство и бесконечные тайны и недосказанности.