Навеки связанные (СИ)

— Нет, Нуада, я прошу тебя раз и навсегда положить конец этой кровавой бойне, в которой у людей нет даже призрачной надежды на спасение, — с уверенностью и жаром проговорила Нуала, понимая, что, если она даст хотя бы малейшую слабину, то потеряет шанс на сохранение человеческих жизней. — Я умоляю тебя образумиться и уничтожить Золотую корону, навсегда положив конец безумному истреблению невиновных.

— Если я уничтожу Золотую корону, и Бессмертная Армия падет, то в скором времени от нашего народа ничего не останется, — повторился Нуада, пытаясь вразумить сестру. — Огромное число рас верят в меня, видят во мне своего лидера, я не имею права предать их, заставив страдать… И ради чего?

— Ради того, чтобы освободиться от клейма убийцы и тирана, которыми ты стал, — твердо ответила Нуала, удивляясь тому, как уверенно прозвучали ее слова, заставившие Нуаду пораженно и с ужасом посмотреть на Нуалу. — Ты больше не благородный воин и предводитель, брат мой, ты стал одержимым навязчивой и ужасной идеей, которая в конечном итоге погубит тебя! — взывала к Нуаде фейри, не сдерживая накопившихся слов.

— Если погибнет Золотая Армия, погибнем и мы… Канем в небытие, не оставив о себе даже воспоминаний, — обреченно проговорил Нуада, желая, чтобы она осознала эти слова.

— Что ж… Если смерть настигнет нас, мы примем ее достойно, брат мой. Как наказание за все совершенные ужасные деяния, — Нуала вновь приблизилась к Нуаде, заключив его бледное, покрытое шрамами, лицо в свои красивые и изящные ладони. — Если нам суждено умереть, то я не оставлю тебя, брат мой, я буду рядом до конца… Я пройду с тобой через боль и страдания, через лишения и трудности. Если суждено тебе погибнуть, брат мой, то я последую за тобой в самые глубины преисподней, — голос Нуалы дрогнул, а по щеке пробежало несколько соленых капель, оставивших за собой влажную дорожку. Фейри нежно провела пальцами по коже брата, стирая с нее слезы.

— Я не могу предать собственные же принципы, не могу признать поражение… — в голосе Нуады более не было уверенности и твердости. Находясь так близко к сестре, чувствуя ее нежные и чувственные касания к своему лицу, слыша подобные речи, эльфу было все сложнее и сложнее противиться словам Нуалы.

— Если же это твое последнее слово, — теперь уже Нуала резко отскочила от брата, посмотрев на него полным молний и гроз взглядом. — Если ты уже принял решение, то хочу, чтобы ты, брат мой, знал… Если ты уничтожишь корону, раз и навсегда положив конец человеческому геноциду, то я до конца наших дней останусь с тобой. Ты получишь мои сердце и любовь — я полностью буду принадлежать тебе, и телом, и душой, — услышав это Нуада удивленно, не веря сказанному, посмотрел на сестру.

— Однако если ты, Нуада-Серебряное копье, не откажешься от собственной безумной идеи, то я навсегда покину тебя. Ты никогда не увидишь меня более, не услышишь мой голос, не прочтешь моих мыслей — я не позволю тебе сделать этого. Знай, брат мой… Если ты не уничтожишь эту проклятую корону, я прокляну тебя и твое имя, — последние слова Нуала произносила сквозь слезы, что застилали ее глаза. Ее голос дрожал, как и все тело, выдавая, насколько же тяжело ей давались подобные слова.

Нуада, чьи глаза были такими же влажными, как у сестры, а по лицу скатывались слезы, одновременно принадлежащие и ему, и ей, смотрел на Нуалу и не узнавал в ней той слабой и опустошенной фейри, которой она была буквально дни назад. Перед ним стояла сильная, уверенная в своих словах и действиях благородная принцесса.

— Такова, значит, цена твоей любви, сестра моя? — с горькой усмешкой спросил Нуада, потупив взгляд в пол.

— Нет, брат мой, — Нуала протянула свою ладонь к лицу Нуады, нежно дотрагиваясь алебастровой кожи. — Такова цена моего прощения… Моя любовь принадлежала тебе с самого нашего рождения. Мы с тобой были связаны долгие и долгие века, не имея права выбрать кого-то другого. Я и ты — единое и нерушимое целое, и я люблю тебя, Нуада, я люблю тебя больше жизни, — слыша подобное, Нуада часто дышал, ощущая, как внутри что-то рушится, осыпается, словно песочный замок.

— И ты будешь моей, если я уничтожу корону? — с надеждой спросил Нуада, прикрывая веки от нежных и приятных касаний сестры, приносивших безмерное тепло и дарящих чувство уверенности. — Согласишься на скитания и непреходящий страх быть уничтоженным с лица Земли и истребленным в одно ничтожно малое мгновенье?