Навсегда

Те годы… Снова воскрешать их:
В ночной тиши
Луна. Руины. И Крещатик.
И ни души…

И все отсвечивало странно

Под той луной.
Проломы стен зияли раной
На Прорезной.

А ранним утром так янтарно

Светилась высь.
Всплывало солнце над казармой.
Вдруг: «Становись!»

Конечно, голос тот и норов

Вся знала часть.
— Эй, Окунев, без разговоров!
И вот: «Равняйсь!»

Нас взбадривает окрик властный,

 Но в путь, так в путь…
Куда, зачем, пока не ясно…
Так вот в чем суть:

Скопленье немцев оробелых,

Понурых плеч.
Нам глаз презрительным прицелом
Их всех стеречь.

Их тысячи… Не пять, не десять.

А пятьдесят.
Сандалиями землю месят.
А нас, солдат,

Выводят, чтобы ограждать их.

Мы с двух сторон.
И коридором стал Крещатик.
Не покорен,

Прихлынул, ждет их молча Киев.

Толпы прибой.
Как злодеянья велики их!..
И за собой

Я чувствую, как дышат в спину

Мне млад и стар.
То — затаенный стон невинных.
То — Бабий Яр.

Нам не жалеть и не прощать их…

Затор минут…
Народ. Руины. И Крещатик.
Идут! Идут!

Вот деревянный звук по тракту,

Скрипучий звук.
Позорного их марша такты.
Тот перестук

Их ног. Уйти (мечта бесплодна)

От наших глаз!
Они глядят, куда угодно,
Но мимо нас.

Что низменней, чем глаз вилянье?..

Испуг их лиц…
Смотрел, как истый киевлянин,
Я на убийц.

«Разве можно забыть…»

Разве можно забыть,
Как на рассвете в Полтаве
Женщина, чуть меня не сбивая с ног,
Кричала: «Гриша! Вернулся!»
                 И я был не вправе
Опровергать.
                 Я старался быть Гришей, как мог…
А какой я Гриша?
                Но в такую минуту
Я топтался смущенно на полтавском песке.
Я свое имя забыл и отчество спутал,
Весь поддавшись слепой этой женской тоске…

«Чуешь: чувств нечаянные чайки…»

Чуешь: чувств нечаянные чайки…
Окольцован в их кругу.
Пристань Стайки, птиц мелькнувших стайки
На днепровском берегу,
Был я раньше жизнью обворован,
И судьба была ко мне глуха.
Это счастье — под весенним кровом
Слышать мягкий, украинский говор
Твоего стиха.

«Как-то странно: ты уже дружище мне…»

Как-то странно: ты уже дружище мне.
Ладно уж, тревожь.
Подъезжаем, подплываем к Ржищеву.
Корень крепкий — рожь.
Здесь жила богиня — Берегиня.
Не убережешь.
Не горюй. Воюй со мной, с другими.
Корень крепкий — рожь.
Что же это? Страсти сила злая?
Перед ней не трусь.
На любовь тебя благословляет
Киевская Русь.
Ты вокруг мелькаешь, ты кружишься,
Ну, а в плен берешь.
Так случилось. Присягаю Ржищеву.
Корень крепкий — рожь.

НАПУТСТВИЕ ЛУКОНИНА

«Ты помнишь — первый раз

                        в Тбилиси лето?..»

«Веселость древняя, пастушья…»

Из стихов Луконина