Navsegda

минут. Прости! Я не знал, что ты так долго будешь искать ибупрофен.

Я вскочила и быстро надела джинсы.

100

— Где ключи?

— На переднем сидении.

— Куда ехать?

— На автостанцию «Ланкершим и Риверсайд».

— Это в долине?

— Там самый дешевый прокат! Я взял грузовик по дороге с работы.

— Ладно, ладно. Я пошла. — Я поцеловала его в щеку. — Ты тут в порядке без

меня будешь?

— Да, не волнуйся. Но на всякий случай принеси, пожалуйста, мой мобильный.

Я положила его телефон у постели и направилась к двери.

— Эй, — позвал Бен. — На ужин что-нибудь купишь?

— Конечно, куплю, — отозвалась я. — Геморройчик ты мой.

СЕНТЯБРЬ

Сьюзен появляется на моем пороге ни свет ни заря. В руках у нее упаковка

бубликов со сливочным сыром и пакет апельсинового сока, подмышкой зажаты

сложенные картонные коробки.

— Я подумала, что легкая закуска нам не помешает, — поясняет она, заходя ко мне

домой.

— Очень кстати, — отвечаю я и уношу еду в кухню. — Сначала по бублику?

— Почему бы нет. — Голос Сьюзен тих и раздается рядом со мной, хотя я ожидала

услышать его из комнаты.

Я кладу два бублика в мини-духовку, и мы со свекровью идем в гостиную. Сьюзен

внимательно осматривает комнату в поисках вещей, которые могли принадлежать Бену.

Они ее интересуют не только потому, что она пришла их собрать, но и потому, что это

вещи ее умершего сына.

Звякает тостер. Я возвращаюсь в кухню и, обжигая подушечки пальцев,

вытаскиваю горячие бублики. Положив бублики на тарелку, суматошно трясу

пострадавшими руками в попытке унять боль. Чем это может помочь — не знаю, но так

как делаю это чисто инстинктивно, то может, смысл в этом непонятном действе какой-то

есть. Сьюзен спрашивает, не сильно ли я обожглась, и на секунду у меня мелькает мысль,

что это — мой шанс пойти на попятный. Я могу сказать, что мне больно. Что лучше мне

сейчас ничего руками не трогать. А ведь пальцы действительно горят. Может, стоит

обратиться к врачу? Но тут я понимаю, что вернусь от врача, а вещи Бена по-прежнему

будут лежать на своих местах, ежесекундно бросаясь мне в глаза.

— Переживу, — отвечаю я.

Мы наливаем себе по стакану апельсинового сока и садимся за стол. Сьюзен

спрашивает, откуда мы начнем.

— С гостиной, — говорю я. Собирать его вещи в спальне я пока еще морально не

готова.

Сьюзен старается завести непринужденный разговор, спрашивая меня о моей

работе и друзьях, но все наши мысли заняты лишь предстоящим делом. Я чувствую почти

облегчение, когда мы наконец доедаем бублики. Пора начинать.

В гостиной Сьюзен принимается собирать сложенные коробки. У меня же еще

остались коробки с переезда Бена. И пяти месяцев не прошло, как он переехал жить ко

мне. Я беру свои коробки и присоединяюсь к Сьюзен в гостиной. Сделав глубокий вдох,

ставлю одну из коробок перед собой и кладу в нее отсоединенную от телевизора игровую

приставку.

101

— Готово! — шучу я, но Сьюзен воспринимает мои слова как крик о помощи,

отрывается от складывания коробок и мягко обращается ко мне:

— Не спеши. Ты же знаешь, никто тебя подгонять не собирается.

Знаю, знаю.

— Ты уже думала о том, будешь ли хранить его вещи или попробуешь что-нибудь

продать? Или раздать?

Сказать по правде, о таком я вообще не задумывалась. Я собиралась просто

сложить всё в коробки, а коробки убрать в кладовку. Отдать вещи Бена кому-то,

избавиться от них насовсем — это слишком для меня.

— О, — отзываюсь я, размышляя о том, что, наверное, именно к этому мне и нужно

стремиться. Нужно надеяться на то, что однажды я смогу расстаться с вещами Бена —

отдать их или продать. Однажды я так и сделаю. — Может, нам стоит рассортировать

вещи? — спрашиваю я. — В одни коробки сложить то, что я оставлю себе, в другие — то,

что раздам, в третьи — всякий мусор. Ну, то есть, не мусор, а просто то, что… никому не

пригодится. Это не мусор. Вещи Бена не могут быть мусором.

— Эй, не кори себя. Бен не слышит тебя, а если и слышит, то все эти вещи для него

уже не имеют значения.

Не знаю, почему меня коробит от этих слов, я же не верю в то, что Бен может меня

слышать. Однако Сьюзен, похоже, верит, что Бен здесь, с нами.

— Вы же не верите в то, что Бен…

— Рядом? — насмешливо спрашивает Сьюзен и качает головой. — Нет, не верю. А

жаль. Если бы верила, мне было бы гораздо легче. Я думаю, что он или ушел в небытие,

растворившись в эфире, или перешел на какой-то другой уровень, или перевоплотился, но

я не верю в то, что он остался здесь, на земле, таким, каким он был. Как знаешь, иной раз

семьям погибших говорят: «Не унывайте. Бен всегда с вами».

— Вы так не думаете?

— Я думаю, что Бен со мной, потому что я любила и люблю его, и потому что он

живет в моих воспоминаниях. Его память со мной. Но здесь? Нет, здесь его нет. После

смерти Стивена мне приходили мысли о том, что, может быть, ночью он лежит рядом,

наблюдая за мной. Или что, может быть, он стал какой-то высшей силой,