Навсегда осталась твоей

Но он не хотел этого. Не желал, чтобы ее болезненное прошлое показалось ей пустяком в сравнении с его воспоминаниями, поэтому он только покачал головой и поцеловал ее снова.

– Ксеркс, перестань, – пробормотала девушка у его губ, но как‑то неубедительно.

– Позволь мне порадовать тебя, Калиста, – прошептал он.

Она вздохнула и стала поглаживать руками его грудь, а он углубил поцелуй. Мужчина разжигал страсть, которую девушка старалась скрыть под маской бесстрастного охранника.

Ксеркс не хотел, чтобы она отгораживалась от него. Он не желал, чтобы она думала, что проявление чувств – слабость. Ему не терпелось увидеть ее необузданной и страстной.

Он целовал ее шею и грудь, обводил языком напряженные соски. Потом обхватил губами ее грудь и стал нежно посасывать.

Калиста вздрогнула, изгибаясь под ним, и тяжело задышала. Ее тело было гибким, сильным и поразительно красивым. Она раскраснелась, разомкнула губы и стала невероятно соблазнительной.

Принц целовал ее плоский живот и бедра и ласкал между ног. Она вскрикнула и вздрогнула, когда он вошел в нее. Он не торопился, желая растянуть удовольствие. А потом, когда она была на грани, он с наслаждением слушал, как она кричит от удовольствия.

Глава 8

Через несколько дней Калиста очнулась от послеобеденного сна и надела сарафан, купленный Ксерксом.

Поначалу ей было не совсем комфортно, но после пары дней страсти в его объятиях она расслабилась. Когда Ксеркс открыл ноутбук и заставил ее выбрать красивые платья на веб‑сайте элитного дизайнера, Калиста сдалась. А через пять минут ее сопротивление сменилось восторгом, потому что она стала восхищаться тканями. Она не позволяла себе подобного годами.

Ксеркс купил все, что ей понравилось, и на следующий день одежду привезли на вертолете. Он настоял, чтобы Калиста примерила обновки. Она одевалась и раздевалась перед ним, и он поддразнивал ее, и его глаза сияли от желания. Потом он повалил Калисту на пол гостиной, и они бурно занимались любовью.

Белый хлопчатобумажный сарафан с завязанными на плечах бретелями стал его любимым нарядом, главным образом потому, что его было легко снять. Поэтому Калиста надела его сейчас и пошла по коридору, недоумевая, где Ксеркс.

Прошедшие два дня они в основном занимались сексом и что‑нибудь ели, а потом неторопливо разговаривали, спали, купались в бассейне или ходили на пляж у подножия скал и плавали в море.

Калиста забыла о самоконтроле. Ей нравилось, что принц флиртовал с ней и смешил, а потом попросила, чтобы он научил ее флиртовать с ним. В конце концов, она стала вести себя естественно, и каждый раз ликовала, когда блестели его глаза и улыбались его губы.

Но ей не хватало одного.

Она надеялась, что, рассказав ему о своей матери, заставит его откровенничать с ней. Ей хотелось узнать, как возникли шрамы на его теле и почему он не хотел, чтобы она прикасалась к ним.

Но чем больше проходило дней, тем отчаяннее она хотела узнать об этом. Она понимала, что это болезненная тема, и не желала причинять ему боль. Но разговор с Ксерксом о ее матери и его яростная защита показались ей бальзамом на ноющую рану. Давным‑давно никто не беспокоился о ее чувствах.

И теперь ей не терпелось сделать то же самое для него. Стать бальзамом на рану, которая причиняла ему боль. Конечно, ей следовало быть сдержанной, потому что эмоциям не место в их отношениях.

Услышав голоса, она пошла к гостиной и остановилась в дверях, увидев, как Ксеркс беспокойно расхаживает взад‑вперед перед окнами, глядя на планшет на кофейном столике.

На экране планшета было изображение рослого и мускулистого короля. Он сидел за письменным столом и подписывал официальные документы. Выглядело это довольно странно. Адонис Николаид, лев Аксиоса, был создан для войны, а не для заседаний в совете директоров.

– Я не знаю, почему ты решил, что я солгу ради тебя, Ксеркс, – говорил Адонис, не глядя в камеру, подписывая документ и откладывая его в сторону, прежде чем взять другой и быстро его прочесть. – Она уже беременна, и, кроме того, никто не поверит в любовь между печально известным плейбоем и дворцовой телохранительницей, особенно учитывая твою репутацию.

Ксеркс засунул руки в карманы джинсов.

– Если ты напишешь пресс‑релиз, Адонис, люди ему поверят.

Его брат поднял глаза от стопки документов, его голубые глаза были ледяными.

– Ты приказываешь своему королю?

Тихий голос Адониса не обманул Ксеркса.

– Нет, – категорично сказал он. – Я приказываю своему жутко упрямому брату.

– Король не может лгать, – настаивал Адонис.

– Король может нарушать правила так, как ему хочется, – парировал Ксеркс. – С моей стороны не будет ни малейшего намека на скандал, связанный с именем Калисты, ясно?

Ее сердце замерло. Она не понимала, почему он так защищает ее репутацию.

– Наверное, тебе стоило подумать об этом прежде, чем уложить ее в постель, – произнес Адонис, смотря на документы.

Ксеркс уставился на планшет: