Навстречу миру

Я по-прежнему не представлял, как очутился здесь, в этом переходном состоянии сна, в этой иллюзорной комнате. Я был у места кремации. Много часов я пребывал в глубоком медитативном состоянии, более глубоком, чем когда-либо испытывал. Осознавание этого тела медленно возвращалось. Благодаря интенсивности этой медитации я чувствовал себя полностью обновленным, полным сил. Не помню, чтобы меня тошнило прошлой ночью. Во рту пересохло, язык и губы запеклись. Чувствуя жажду, я вообразил воду. Мой ум наблюдал за этим ощущением, а потом тело встало, чтобы подойти к колонке. Я не ел ничего в течение пяти дней, и уверенность в том, что я полон физических сил, оказалась лишь вымыслом. Ноги дрожали, потом подогнулись. Но когда мой ум потянулся к воде, непрерывность осознавания нарушилась. Из-за этого разрыва я не могу вспомнить, как упал в обморок и что было потом.

Я все еще жив. Интересно, что на самом деле случилось? Интересно, знают ли врачи, как я оказался здесь?

Образы прошлой ночи медленно проплывали мимо. Я чувствовал себя невероятно расслабленным и достаточно удовлетворенным, чтобы осознавать их, не пытаясь удержать. Но все же я испытывал любопытство. Состояния ума, в которые я входил, знакомы не только практикующим медитацию или ограниченному числу духовных искателей. Мы говорим о распознавании изначального ума, ума, в котором нет концепций и двойственности, за пределами времени, за пределами силы тяжести или направления. Ум – один ум, всегда один и тот же, просто вокруг него сплетаются разные истории. Безусловно, он не может быть ограничен одной группой или традицией. Его не описать словами. Тем не менее они полезны. Без знаний моей линии преемственности у меня не было бы языка для того, чтобы поделиться хоть чем-нибудь. И язык обеспечивает контекст для этих переживаний. Без этого переживание само по себе не принесет плода.

Очнувшись в больнице и все еще пытаясь понять, что происходит, я размышлял об образе ясного света ребенка и ясного света матери. Такой милый, такой нежный и любящий. Чашка-ребенок разрушает свои границы, чтобы присоединиться к матери. Я изучал этот термин, я знал достаточно, чтобы доверять его значению, но никогда раньше не наслаждался чувством его теплоты. Воссоединение матери и ребенка. Я тоже чувствовал себя как ребенок в том смысле, что не мог сформулировать свое счастье. И опять же, у меня не было нужды пытаться, ведь я здесь никого не знал. Теперь, открыв глаза и осознав, что нахожусь в больнице, я все еще думал, что я в раю, вместе с человеком, который все пытался дотянуться до воды, пока не пришла медсестра и не поднесла чашку к его губам. Определенно, нельзя назвать неудачей то, что я не умер, если я проснулся в раю.

Я периодически дремал, сохраняя осознавание, память и размышления. Я чувствовал себя заново пробужденным, но не готовым говорить. Если сестра подходила слишком близко, я закрывал глаза. Приятная, комфортная обстановка располагала к отдыху, но что-то говорило мне: следует продолжить путешествие. Если бы я был в бардо становления и мог управлять этой частью сна, интересно, куда бы я пошел, кем бы стал. Я искал бы мир, где мог продолжать практиковать, мир людей. Я искал бы родителей, которые хотят творить добро в этом мире, которые уважают Дхарму, добрых и любящих, которые вдохновляли бы и направляли меня на духовном пути. На самом деле, я искал бы такую семью, какая у меня была. Посреди этой фантазии я посмотрел верх и увидел знакомую фигуру. Мужчина из парка Паринирваны вошел в палату. Я закрыл глаза.

Я чувствовал, как он стоит возле моей кровати. Когда я открыл глаза и посмотрел вверх, он объяснил, что пришел к ступе кремации сделать прощальный ритуальный обход перед тем, как уехать из Кушинагара. Он увидел, что я лежу на земле и выгляжу мертвым. Несмотря на то что я был одет не в монашеские одежды, он узнал меня и привез в государственную больницу в городке Касиа, которая находилась примерно в пяти милях от ступы. Мужчина просто сообщил мне это безо всякого драматизма. Он не ждал моего ответа. Он сказал, что осмотрел мой рюкзак и увидел, что у меня нет денег. Он оплатил мои больничные расходы, которые включали стоимость приема и лекарства на два дня. Этот мужчина объяснил, что положил в мой рюкзак деньги, а также свою визитную карточку. Если мне когда-нибудь понадобятся средства, он переведет их из любой точки мира.

Должно быть, это сон.