Навстречу миру

Отсутствие этого щита раскрывалось постепенно. Тот чрезвычайный дискомфорт, который я испытал на вокзале, дал мне ключ к пониманию. Хотя дневные прогулки в Кушинагаре были очень расслабленными, подспудно я все равно ощущал смущение и уязвимость. Теперь, в мою первую ночь под открытым небом, подводные течения стали походить на прилив. На меня давило одиночество, ощущение того, что я нахожусь очень далеко от зоны безопасности и совершенно незащищен.

Я принимал этот невидимый щит как должное и не мог увидеть его. Это то же, что принимать как должное воздух, и потом внезапно оказаться в комнате без кислорода. О да, я понимаю, это элемент, от которого зависит моя жизнь. Я вступил на странную землю, чужеродную территорию с совершенно другими условиями. Я страстно желал, чтобы она была дружелюбной, но она таковой не была, и я не мог нащупать почву под ногами. Я вспомнил свою кровать в гостинице и тосковал по ней больше, чем по более комфортной кровати в Бодхгае. Лишенный защиты, важность которой я тогда не осознавал, я всматривался в темноту как моряк, ищущий путь домой. Я хотел оставить в прошлом этого плохо приспособленного для жизни человека, эту рыбу, вытащенную из воды, которая не годилась даже для того, чтобы делить общественный парк с дворнягами. Земля не принимала мое тело. Его форма – неправильная, его запах – неприятный. Но тем не менее я отказался от возможности выбора, и вот я здесь.

Это была самая долгая ночь в моей жизни. Комары не давали мне заснуть ни на мгновение. Когда я встал, чтобы облегчиться, собаки, безразличные ко мне днем, злобно зарычали. Но несмотря на сильное чувство потерянности, мой ум продолжал комментировать поразительный успех моего плана, изумляясь тому, что я действительно лежу здесь, на бордовой простыне, на грязной земле, рядом с общественной колонкой для воды. В эту бессонную ночь я метался между смятением и восторгом и был рад первым признакам рассвета.

Глава 22 Работа с болью

Спазмы в желудке начались около четырех часов утра. Они были несильными, а расстройство пищеварения в Индии – совсем не редкость, чтобы вызывать серьезное беспокойство. Кроме того, у меня всегда был чувствительный желудок, так что я решил: спазмы пройдут сами по себе, как обычно. Я пошел к колонке, чтобы умыть лицо и попить воды. Потом вернулся на свое место и начал ту же последовательность практик, которую выполнял каждый день. За несколько часов спазмы стали более болезненными и длились все дольше. Я выполнял очень простую медитацию успокоения ума. Когда боль стала сильнее, я включил ее в свою практику. Боль хороша тем, что настойчиво требует нашего внимания. Направив на нее свой ум, вы можете быть уверены, что он не будет блуждать. Секрет в том, чтобы сохранять осознавание. Большую часть времени, когда боль требует нашего внимания, мы пытаемся избавиться от нее. Она становится неким объектом вне ума, который необходимо извлечь, выкинуть. Вот любопытный парадоксальный факт о боли: когда мы сопротивляемся ей, она не уменьшается. Вместо этого мы добавляем к ней страдание. В теле появляется ощущение боли. В зациклившемся уме возникает отрицательная реакция на боль, что превращает ее во врага. Так возникает страдание. Пытаясь избавиться от нее, мы настраиваем себя против самих себя, превращаясь в зону военных действий – не самые лучшие условия для исцеления. Для многих людей жалость к себе неразрывно связана с болезнью, и голос эго спрашивает: «Почему я?» Но все же этот голос принадлежит не боли в теле, а уму, который отождествляет себя с ней.

Когда я был молодым монахом в трехлетнем ретрите, то учился медитации на боли. Эту практику трудно выполнять, впервые столкнувшись с сильными болезненными ощущениями, и гораздо более правильно осваивать ее до того, как в ней возникнет необходимость. Смысл в том, чтобы работать с болью в то время, пока у нас еще нет проблем со здоровьем. Это важная подготовка к старению и умиранию, ведь шансы познать физические трудности с возрастом увеличиваются.