Навстречу неизведанному

В это время стало свежеть от северо-востока, льды тронулись и дубель-шлюпку понесло вместе с ними к западу. Через час времени ее прижало к стоячей льдине. Течь все усиливалась. Поврежденное место засыпали мукою с пеплом и закладывали старою парусиною, токмо от того помочи не имели.

15 августа, третий час ночи. Течь стала становитца весьма велика, так что уже более половины налилась дубель-шлюпка и потопила весь погруженный в ней провиант, а льдом корму высоко подняло и нос очень погрузило и мы, искав способу, подвели под нос грот-стаксель и засыпали между им и дубель-шлюпки мукою и наложили грунтов, чтобы льдом не так стирало, токмо тем способом не получили, чтоб унять течь, но вяще умножается.

Четвертый час. Выливали из дубель-шлюпки безпрестанно воду, токмо течь весьма велика стала и льдом наклонило-дубель-шлюпку на правый борт очень низко. Того ради, сняв фока-реи и гик, подвели их под тот борт близ форштевня. Ветер между тем все становился свежее, а течь все усиливалась. Утро наступило весьма морозное и в то же время не переставал идти снег.

Седьмой час. Видя, что спасение судна не в нашей воле, стали доставать из трюма, какой можно достать провиант, выкидывая его на лед и продолжая в то же время отливать воду. Так прошел целый день. К вечеру вода налилась уже по самую палубу.

Девятый час вечера. Ветер северо-западный велик. Сего часа прибылою водою и ветром тронуло лед и понесло дубель- шлюпку со льдом к востоку, ибо туда течение воды. Того ради командующий с унтер-офицерами сделав консилиум, что дубель-шлюпку спасти никак уже невозможно и дабы спасти хотя людей, сошли все служители на стоячий лед». [182]

Всю ночь команда приводила в порядок спасенное имущество и провиант. Из оставшихся бревен и досок сделали восемь саней. Погрузив продовольствие на них и на имевшуюся на судне одну нарту собак, пошли по льду к берегу. Часть людей несли имущество на себе, другие тащили сани, до предела нагруженные. Только по прошествии полутора суток, усталые и промокшие, они добрались до берега. Как только вступили на землю, командир приказал немедля копать землянки, искать лес для обогрева и постройки юрт, а утром идти к месту гибели судна для спасения оставшегося там груза…

Трое суток чрезвычайно тяжелой и утомительной работы сломило волю некоторых членов команды. «Все равно пропадем, — говорили они, — будем ли работать, не будем ли, спасения нет. Скорей бы конец».

Властью командира и своим личным примером Харитон Лаптев сумел восстановить дисциплину.

На следующий день, оставив на берегу шесть человек для постройки юрт, вся команда во главе с боцманматом Медведевым носила и перевозила провиант и имущество, оставшиеся на льду.

На месте гибели «Якутска» оставалось еще много имущества, а между тем ветер в любую минуту мог перемениться и всё унести в море. Это все понимали, однако 19 августа Харитон Лаптев разрешил всем отдыхать. Беспрерывная работа сильно утомила людей, а впереди их ждали новые лишения и трудности.

20 августа все перешли жить в две вновь построенные юрты в районе безымянной бухты на 75°26' с. ш. [183]

Всё последующие дни занимались переброской провианта на берег. Однако 30 августа поездки прекратились, лед и сложенное на нем имущество и провиант далеко отнесло от берега. Положение отряда еще более осложнилось. Чтобы спасти людей, оставалось одно: как можно скорее, пока не наступила полярная зима, — идти к населенным местам. Прежде всего надо было позаботиться о доставке дополнительного продовольствия, и Харитон Лаптев отправил Чекина с двумя солдатами на Анабарскую базу. Через три дня Чекин вернулся: путь преградили незамерзшие реки и заливы. Чекин еще раз пытался: пройти к цели, но безуспешно. Пробовал на плоту переправиться через залив, однако помешали льды, и он опять возвратился.

Крохотные домишки-юрты, построенные второпях, плохо защищали от холода. Приходилось круглосуточно поддерживать костер внутри дома. Доставка дров требовала много сил. Плавник, валявшийся на берегу около места высадки отряда, сожгли в самом начале, Теперь приходилось ходить за топливом очень далеко. Как ни стойки и выносливы были люди, но в начале сентября многие уже болели цингой. Заготавливать дрова и пресную воду, готовить пищу и ухаживать за больными было некому. Чем больше становилось больных, тем трудней приходилось здоровым. Они работали и за себя, и за других, падая от усталости.

Фейерверк в Петербурге. 1720 г. (Из коллекции гравюр рукописного отдела библиотеки Академии наук СССР)

Прошение X. Лаптева. 1737 г ЦГАВМФ)

Первой жертвой цинги оказался канонир Федор Еремеев, он умер 15 сентября 1740 года.

Харитон Лаптев принял решение отправить людей на место прежней зимовки, как только станут реки, преграждавшие путь.