Назад в космос

Я иногда почитывал литературу о грядущем контакте с инопланетным разумом. До сих пор в освоенных экзосферах мы сталкивались лишь с примитивными формами жизни. Например, на двух континентах Октября до прилета отцов-основателей водились только грибы – точнее сказать, прототакситы. Они и сейчас сохранились на западном континенте, куда мы пока не добрались. Некоторые из них вырастают до впечатляющих размеров – десять-пятнадцать метров. Но сразу гибнут при контакте с земной флорой. На Лондиниуме жизнь выше одноклеточных микроорганизмов в океане вообще не поднялась. Со временем стало ясно: биосфера возникает на любой каменной планете, если для этого есть подходящие условия – атмосфера, вода, солнечный свет, комфортные температуры и давления. Получалось, что во Вселенной ее как грязи.

Оставался вопрос: насколько распространена развитая и разумная жизнь? Кто-то привычно утверждал, что она есть только на Земле. Кто-то говорил, что цивилизаций должно быть много, но они слишком разнесены в пространстве и времени. Кто-то писал, что мы первая цивилизация в Галактике, которая сумела начать межзвездные перелеты, поэтому нам еще предстоит встреча с варварами на их родительской планете. Кто-то, наоборот, был уверен, что мы самая молодая цивилизация в этой части Вселенной, поэтому нам лучше сидеть тихо и не высовываться, чтобы случайно не привлечь интерес более могущественных существ.

Похоже, решил я тогда, правы последние. Мы доигрались. На Вулкане есть цивилизация, которая каким-то способом научилась передавать вне светового конуса не только энергию, но и массу. Мощный сигнал через Эфир, посланный с Ультимы, достиг адресата. И твари, которые намного превосходят нас, воспользовались моментом.

Было страшно представить, что произойдет дальше. Разрушение Гагарина на этом фоне выглядело примерно как падение песчаного замка на пляже – был и нет, никто, кроме ребенка-строителя, не всплакнет.

Стала понятна логика недавних действий Лондиниума. Вероятно, кто-то в кабинете министров был озабочен акцией, которую задумали на Ультиме. И хорошо подготовился. Когда увидел, что произошло, решение принял моментально. Утвердить его должна была королева. И наверняка она тоже была в курсе. Все передающие эфирные устройства, которыми непосредственно управлял Лондиниум, отключили. Но наша республика представляла проблему сама по себе. Не было времени ни на оповещение, ни на переговоры, ни на уговоры. Тем более что у нас появилась радикальная оппозиция, готовая перейти от слов к делу. Поэтому Октябрь просто убрали из Эфира. Стерли, уничтожили.

Меня захлестнула ярость. Потом ее сменило опустошение. Ведь если подумать, на месте Лондиниума я поступил бы так же. Речь шла о жизнях сорока миллионов подданных. И главное, ничего еще не закончилось. Может быть, твари с Вулкана сумеют узнать на Ультиме, где находятся другие обитаемые планеты, где находится Земля. И тогда под угрозой инопланетного вторжения окажутся не миллионы, а миллиарды людей.

Я понял: нужно выяснить, как развивались события на Ультиме дальше. От этого зависело очень многое, в том числе – чем мне заняться в ближайшие дни. Сидеть на месте и таиться – не мой вариант. Иначе я не стал бы вольным эфэмом, а продал станцию какому-нибудь кулаку.

Без ретрансляторов была только одна возможность связаться с Ультимой – навести фокус раструба напрямую. Разумеется, с ювелирной точностью и всеми поправками на гравитационное искривление пространства, относительное движение наших планет и родительских звезд. Руками такое сделать не под силу. Я загрузил нейроба и больше часа провозился с настройками, чтобы заставить его работать локально и пользоваться программой астронавигации, которую писал мой дед – Вилен Смирнов Второй, названный потомок штурмана ковчега.

И еще во мне теплилась надежда. Вдруг Змеедевушка жива? Вряд ли она была у ограждения в момент появления тварей. Вероятнее, ретранслировала чью-то запись. Я никогда ее не видел, она размещала в чате только снимки своих домашних змей. И не знал, кто она на самом деле. Но если долго общаться с другими эфэмами, они становятся ближе и дороже любого родственника.

Когда нейроб наконец настроился на экзосферу Ультимы, я вывел кар с трейлером из ангара. Эфирная станция, конечно, способна передавать одинаково хорошо откуда угодно, хоть из железобетонного бункера на глубине десяти километров. Открытый космос над раструбом при обращении к иным мирам – это дань привычке. И традиции, которая намного старше меня.

Небосвод затягивали темные тяжелые тучи. Гагарин продолжал гореть, и скоро его пепел начнет выпадать на землю. Надо было спешить. Я перебрался в трейлер, протестировал станцию, инициировал поисковый сигнал. Директ-канал для Змеедевушки все еще был открыт. Рядом с видеороликом я положил коротенький файл-записку, в которой просил рассказать подробности происходящего на Ультиме. Кроме того, сообщил, что экзосфера Альбиона полностью вышла из Эфира и на связи остается только моя станция.