Назад в прошлое. Между строк (СИ)

— Да. Это странно и, возможно, очень глупо, но мне кажется, что там я найду что–то ценное. А если и нет, то хотя бы почувствую атмосферу того, что происходило… Если бы ты видел, что она пишет в своих записях. Столько мыслей, столько событий… Я хочу понять ее глубже. Хочу разобраться.

— Ты говоришь так, словно она все еще жива, — заметил Бен. И Лизз развернулась к нему.

— Ну разумеется, она была живым человеком. В этом-то и дело! Она существовала на самом деле, понимаешь? Если бы ты только знал…

На секунду Элизабет заставила себя замолчать. Она хотела сказать, «если бы ты только видел, какой она была». И поняла, что только она может знать, какой была Ровена — потому что видела ее, в снах, в возникающих постоянно вокруг нее видениях. Ее присутствие было повсюду. Но навряд ли Бен сможет это понять.

— Я поеду с тобой, если захочешь, — вдруг как бы между прочим произнес Бредли.

И пояснил на недоумевающий взгляд Лизз:

— Ну, в Годрикову Лощину. Я поеду с тобой для поддержки…

— Да, было бы здорово, — пожала она плечом, не особо веря, что это возможно. Они с Бредли не были близкими друзьями, чтобы вместе выбираться за город и проводить каникулы. Проще было согласиться сейчас из вежливости, надеясь, что Бен сам забудет об этом бредовом предложении. — Время покажет…

Они помолчали. Бен жевал цветные Берти Боттс, протянул пачку и ей.

Но Элизабет мотнула головой:

— Нет, ты обещал показать, что в бутылке.

— Ну… — Бредли немного замялся и улыбнулся. — Честно сказать, я наугад стащил все это из кухни, так что надеюсь, что там огневиски.

— Что?.. — Элизабет поперхнулась шоколадной лягушкой, которую успела вытянуть из общей массы сладостей. — Говорят, один глоток неразбавленного огневиски может убить единорога.

— Я надеялся, что это немного взбодрит тебя после обморока, — улыбнулся Бен. — Если не убьет.

— И когда ты только успел добраться до кухни? Эрни и Седрик в начале года в лепешку расшиблись, чтобы узнать туда пароль, — хихикнула Лизз и потянулась к бутылке.

С опаской заглянула внутрь, потянула носом — запах был немного резкий.

А затем, как заядлый пират, приложилась к горлышку и сделала большой глоток.

Горло вмиг обожгло настолько, что перехватило дыхание. Элизабет в отчаянье замахала руками, не в силах что-либо произнести. И схватив яблоко с тарелки, быстро надкусила, пытаясь заесть горечь спиртного.

Бен лишь рассмеялся, но последовал ее примеру, и они на пару захрустели сочными яблоками.

Лиззи облегченно выдохнула, ощущая растекающееся во всем теле тепло от огневиски. Похоже, только сейчас она смогла по–настоящему расслабиться. Она поудобнее устроилась у камина, стащила плед с дивана и завернулась в него. Было в этом что–то необычное — полуночный пикник у камина на полу. С Бредли.

Она кинула на Бена быстрый взгляд:

— Ты, наверное, теперь думаешь, что я чокнутая, ну после всего того, что узнал…

— Нет, — просто ответил он. Сделал глоток из бутылки. Лиззи восхитилась, как он может это пить.

— В детстве я тоже так делал, — продолжил Бен, глядя на огонь, — убегал ото всех. Зарывался в книги, в собственные фантазии. Но в итоге пришел к мысли, что это не помогает. Проблемы все равно остаются, сколько ни убегай. Это не выход, Лиззи.

— Советы по жизни от Бена Бредли, — усмехнулась она, — что–то из того, о чем вещают магловские проповедники — «никто тебя не полюбит, пока ты сам себя не полюбишь»?..

— Мама просто говорила: никто тебя не полюбит, — возразил Бен.

Элизабет закатила глаза:

— Просто расскажи мне о своем детстве, Бен.

Он с напускным безразличием пожал плечами:

— Да нечего рассказывать.

— Ну нет, так ты не отделаешься, — Элизабет выдернула бутылку из его рук, и под удивленным взглядом Бредли сделала еще один глоток — поменьше. На этот раз было лучше — жгло все так же, но, по крайней мере, она была готова к этому.

— Я же рассказала тебе все, — вернула она бутылку, — теперь у тебя есть, чем меня шантажировать, дай мне что–то взамен.

Раз уж они тут, неплохо было бы поболтать, подумалось ей. Мысли ее текли вязкой теплой патокой — лениво–расслабленно и приятно.

— Иногда мне кажется, что у меня было самое лучшее детство на свете, — тихо произнес Бен, улыбаясь краешком губ и задумчиво вертя в руках зеленый орешек Берти Боттс. — Наверное, так и было. У моих родителей был большой дом. Они часто устраивали вечеринки и балы. И я до сих пор люблю танцевать, — кинул он насмешливый взгляд в ее сторону. — Родители, и правда, были очень хорошими людьми. Все любили их. Мама присматривала за домом, отец работал в Министерстве. И в свое время они неплохо проявили себя в войне против Сама-Знаешь-Кого. У отца остался с тех времен старый запал, и, наверное, поэтому он увлекался охотой. Часто брал меня с собой. И поверь, каждый раз я ждал этого события с нетерпением. Там были только я и он — мужская компания, мужские разговоры, — Бен усмехнулся. — Виски, кстати, тоже он меня научил пить…

Элизабет улыбнулась. Снова воцарилось молчание.

Бен кинул Берти Боттс обратно к сладостям:

— В этом году будет ровно пять лет со дня его смерти.