Назад в прошлое. Между строк (СИ)

За несколько дней ее идеальная безликая комнатка превратилась в мастерскую художника. Позже, когда Лизз, наконец, отвлеклась, она с удивлением и удовольствием заметила, что изрисовала все свои свободные холсты, оставшиеся с лета, и почти все альбомы. Она и забыла, когда в последний раз рисовала так много и с таким вдохновением.

Все пространство стен сверху донизу было увешано картинами, гравюрами, портретами в неброских рамках — половину из них она нашла в своих старых альбомах, отобрала самые лучшие и повесила вместе с новыми работами. Тяжелый золотистый полог над кроватью превратился в произведение искусства — темным золотом на нем вился причудливый узор, и порхали нарисованные волшебными красками крошечные темно–синие бабочки. Белые шторы на окнах она превратила в картину, которая появлялась, когда шторы были задернуты: переплетение темно-синих, серых и голубых ветвей какого-то странного растения… Да, теперь тут было на что посмотреть. В комнате до сих пор пахло свежей краской, а к стене были прислонены недописанные холсты, накрытые тканью.

В дверь тихо постучали, прерывая ход ее мыслей. Элизабет обернулась — в комнату вошла Линн, закрыв за собой дверь.

— Лиззи, тебе пришло письмо совиной почтой… — она осеклась, и застыла на пороге с открытым ртом, окидывая взглядом разрисованные стены.

— Мерлин мой, — Линн неуверенно сделала пару шагов, — это… потрясающе!

Элизабет наблюдала, как Линн прошла вдоль стен, рассматривая рисунки, и погладила рукой полог, спугнув бабочек.

Она улыбалась во весь рот, и Лиззи смущенно улыбнулась в ответ. Она не ждала, что маме понравится, но вот Линн, конечно, другое дело. С самого детства тетя знала все ее секреты и одобряла все увлечения.

— Я думала, ты бросила рисование, — сказала Линн, поворачиваясь к Лиззи и все еще улыбаясь, — твоя мама сказала…

— Мама хочет, чтобы я бросила, — пожала плечами Элизабет и хитро посмотрела на тетю: — Хочешь, кое-что покажу?

Линн кивнула, усаживаясь в кресло. Лиззи извлекла из-под стопки рисунков потертый лист. Оказалось, она прекрасно ориентируется в своем творческом беспорядке. Линн фыркнула, когда взяла его в руки. Это был портрет юной девушки с золотистыми волосами и смеющимися синими глазами.

— Черт побери, — рассмеялась Линн, — когда это было?

— Ты приезжала, помнишь, мы тогда недавно переехали сюда. Мне было лет девять… Поэтому вышло кривовато.

— Все равно очень похоже, — Линн покачала головой, — надо же… Можно, я заберу его?

Лизз одобрительно кивнула.

— Я даже не думала, что у тебя столько картин… — сказала Линн спустя какое–то время, листая ее альбом, — когда ты все успеваешь?

— Ну, у меня было целое лето. Сейчас, конечно, времени мало, но все равно — если хочешь, время всегда найдется.

— Это точно, — рассеянно ответила тетя, вглядываясь в рисунок, — а это кто? — Она подняла взгляд, и Лиззи заглянула ей через плечо.

— Седрик, — коротко сказала она.

— Он вырос… Он изменился, — удивленно прошептала тетя.

Элизабет только неопределенно хмыкнула.

Еще в первое утро дома она начала составлять Седрику письмо. Ей было ужасно стыдно за их последний разговор. Она знала ответ на загадку и хотела сказать и ему. Но все откладывала и не знала, как начать. К концу дня на ее столе был уже целый ворох использованных листов с зачеркнутыми фразами:

«Привет, Сед. Надеюсь, ты не сердишься на меня…», «Седрик, как дела? Извини меня за наш последний разговор…», «Сед, я разгадала твою загадку и думаю, тебе будет интересно узнать ответ…»

В этом не было смысла, она просто тратила силы впустую. Седрик был занят на каникулах с Чжоу, и ему не было дело ни до загадок, ни до подруг детства. Так что Лизз оставила попытки ему написать.

— У тебя очень хорошо выходит рисовать автопортреты, — вернула ее к реальности Линн, перелистнув несколько страниц.

— Но… это не я, — смущенно сказала Лизз. На открытой странице красовался портрет Ровены, который она набросала почти перед самым отъездом из Хогвартса, — это Ровена…

Линн удивленно приподняла брови:

— Рейвенкло? Но… ты придала ей некоторые свои черты? — она поочередно смотрела то в альбом, то на Лиззи. Та помотала головой.

— Я видела ее портрет в какой-то библиотечной книге, — оправдываясь, запротестовала она. — Это так, от нечего делать…

И все же, вглядевшись в рисунок, в глубине души она согласилась с Линн: некоторое сходство между ней и Основательницей было. Уж насколько Лиззи никогда не льстила себе, но даже она не могла не признать: усмешка на губах Ровены и что–то такое в глазах, какое–то уверенное выражение, будто ей известен некий секрет, все же были очень похожи на ее собственные черты. Или она просто очень бы этого хотела и выдавала желаемое за действительное.

Линн продолжала недоверчиво рассматривать набросок.

— И кстати, медальон… — задумчиво протянула она, — на ней твой медальон.

Рука Лиззи непроизвольно дернулась к шее, пальцы сжали холодный круг.

— Это… это уже я дорисовала.