Названная женой

— Хватит переживать. Это не простое пламя, Гвенни. Говорят, в нём сгорают тени прошлого. Посмотри на огонь!

— В твоих объятиях, — прошептала царевна, устраиваясь поудобнее, — это можно делать вечно. Но я не хочу ничего забывать, Нис.

— И не надо.

— А тебе? — встревоженно повернулась к нему Гвенн. — Тебе есть что сжигать?

Нис прижал её к себе.

— Свои глупые мечты об Алиенне. Я рад, что ошибся.

— Ты? Ошибся?

Гвенн привычно подумала на себя и успела огорчиться, что ошибся Нис, когда взял её в жены.

— Это светоч, который греет ваши земли. Но люблю я тебя.

Взлохматил волосы Гвенн, а она смотрела на огонь. Перед Самхейном Чёрный замок заваливало снегом, пламя в очагах горело жарко, а они с Деем стучали по барельефам волков, вызывая дух Нуаду, живущий в подвалах. Гвенн была уверена, что видела его, и не один раз. А уж громыхание цепи на единственной руке слышали все обитатели Волчьего Дома. Отец тогда наказал обоих, ведь «в благих землях запрещены три вещи: магия, любовь и дуэли», потому что они приводят к смерти. Теперь запрещёнными остались одни дуэли.

Затем полыхнули не внешним — внутренним огнём все её потери: мать, дядя Мэллин, отец, не живой и не мёртвый. Имя брата погрело, как костёр Ниса, отозвалось родным теплом, а не тянущей болью. Гвенн не забывают писать ни Джаред, ни Алиенна. А уж приветы передаёт половина обитателей Дома Волка.

Нис протянул простую кожаную тыкву. Гвенн отвлеклась и насторожилась: супруг, небрежный к своему внешнему виду, очень тщательно относился ко всему, что касается жены. И зная её требовательный вкус, пользовался самой лучшей посудой.

Царевна глотнула и закашлялась. Вино — настоящее, земное вино из подвалов Чёрного замка. Она окинула взглядом плотную скатерть: еда была тоже земная! Окорок, сушёное мясо, жареные почки, кровяная колбаса.

— Как это?

— Наш повар — ваш повар. Силлайр расстарался. Они общались с Воганом две тысячи лет, пока границы наших миров были закрыты. Что им сейчас время и расстояние?

Глаза отчаянно защипало, и не от вина. Вновь накатили прежние мысли: о том, что она не заслуживает ни Ниса, ни его заботы.

— Спрашивай, — прозвучало тихо и коварно.

— С чего ты взял, что я хочу задать вопрос? — вскинулась Гвенн.

— Со всего, — ответил Нис, поцеловал в шею, и царевна фыркнула.

— Ну хорошо, только не смейся!

— Не буду.

— Откуда берутся дети?

Руки, обнимающие Гвенн, ощутимо дрогнули.

— Ну я же просила!

— Гвенни, ты поражаешь меня.

— Ты говорил, у фоморов дети рождаются просто так!

— Не совсем.

Этот хитрец развернул царевну к себе, подхватил под спину — и его глаза опять оказались рядом с глазами Гвенн. Зелёные, полыхающие золотом у зрачка.

— Ты правда желаешь это узнать?

— Я не нашла пока ничего, похожего на ответ, — с недовольством призналась Гвенн.

— Зачатие в морском мире возможно, если этого желает мужчина. Ответственность лежит на нём.

Гвенн в ошеломлении выпрямилась, перебирая в уме варианты.

— Знаешь, это совершенно нечестно по отношению к женщине! И потом, это значит, что ты не хочешь детей от меня? Я не гожусь в матери?! Мог бы сразу сказать!

— Гвенни-Гвенни, — прошептал Нис, притягивая её к себе. — А ты сама этого желаешь?

Царевна замолчала. Алиенна младше её на два года, а уже носит ребенка от Дея. Вернее, двойню. И сияет от счастья, а уж Дей готов носить её на руках. Дети — невероятная редкость у ши, возможная лишь при взаимной и сильной любви. А у фоморов?

Финтан в конце брака хвалился наколдовать зачатие, чтобы навечно привязать к себе Гвенн, и та чуть не спрыгнула с башни, не желая быть узницей благого ши, одолеваемого жаждой власти и безумием боли, своей и чужой.

Нис, выходит, даёт ей свободу даже в этом? Гвенн была слишком взволнована, чтобы решиться. Вот в чём смысл лёгкого брака фоморов: за год мужчина привязывал к себе женщину узами более сильными, чем любовь.

— Все думы передумала? — спросил Нис, укладывая её на мягкий ковёр.

— Нис, я не знаю. Дети — это… — Гвенн опять не нашла слов, но на мгновение пожалела, что не послушала сердце и не ответила «да».

— Ответишь, когда будешь готова. У нас впереди вечность.

— Ты… ты словно вечность меня не видел! — выкрутилась Гвенн.

— Скучал, — привычно коротко ответил супруг, и Гвенн стало неудобно за свои слова.

— И я скучала. Очень!

Она притянула к себе Ниса и поцеловала первой, зарывшись пальцами в его волосы. Гладила литые мышцы широкой спины, погружаясь в негу потемневших от желания глаз Ниса. Уже без дрожи разрешила завести скрещенные руки за голову, сама раздвинула бедра, позволяя гладить изнутри… Всё сильнее таяла от его ласк и впервые ощутила себя целой. Впервые не таилась, а открывалась до конца, не понимая по-прежнему, за что её любят так безгранично, и ласковый тёплый шарик, сидящий под сердцем, полыхнул пламенем, завладевая полностью, всё поплыло перед глазами, реальность померкла, синий свет погас, и не было Гвенн, не было даже Ниса — лишь две души, нашедшие друг друга и слившиеся воедино.