Не без греха (СИ)

Хосок натянул беспомощную улыбку. Чимин нравился и не нравился. Вызывал влечение и внезапный приступ брезгливости. Хосок метался от верхнего значения шкалы симпатии к нижнему. Иногда даже в течение одного часа. Чимин невольно затрагивал то, с чем Хосок не планировал иметь дел. В какой-то мере это даже злило.

— Мы начали заниматься танцами.

— Да ладно?! — девушка показала «класс». — Так держать, братишка. Если уж ты не собираешься танцевать, то научи его всему, что умеешь. У него больше шансов выбраться в люди, чем у нас.

— Как-то пессимистично, — наигранно всплакнул Хосок.

— Зато сущая правда. Разве мы благополучные ребята? Отнюдь. А Чимин, кажется, путный парень. Из него выйдет хороший танцор, если вы оба постараетесь.

Проглотив вспыхнувшую обиду, Хосок показал фотографии с репетиции. Они с Чимином дурачились на камеру, но сестра имела право видеть всё, что угодно.

— А этот милаха катит на настоящего друга… Поэтому не вздумай обижать его, уяснил? — она пихнула брата в бок и отправилась разливать кипяток по чашкам.

За сытным полдником они поговорили по душам и как обычно поделились всем, что случилось, большим и малым. Как ни крути, Хосоку по истечению срока выплаты долга пришлось затронуть тему о «Хель» и о том, что он юлил и привирал, чтобы не волновать Сонхи.

— Ну вот, так я и думала, — горько вздохнула она и отложила последнее пирожное.

— Ты знала?! — всполошился Хосок.

— Нет. Тут начинка с малиновым джемом, который я терпеть не могу.

— Боже, Сонхи…

Она показала ему язык и села удобнее. Настроение испарялось быстрее, чем пар со дна чашек.

— Ну, о том, как ты так быстро смог погасить мой долг, я почти догадалась. Или ты думаешь, что не появляться у меня по две недели, а то и больше, а потом светить разбитой рожей - не подсказка? Я хоть и наркоманка, но не идиотка. Тем более, что крутилась в тех кругах.

Пожалуй, он почувствовал себя виноватым и пристыженным. Надо было сознаться сразу же и не разыгрывать спектаклей.

— Спасибо за то, что разобрался с этим дерьмом, Хосоки, — мягко добавила сестра. — Я так понимаю, ты продолжаешь туда ходить? Сбрасываешь пар.

Утвердительно. И это тоже не выдумки: Хосок многое сдерживал, прятал и утаивал внутри. С появлением драк агрессии действительно поубавилось, ушла раздражительность. Мало кто знал, как его давили амбиции, попираемые чувством долга. «Ты в семье за главного». Поэтому не доучился, надорвал связки и калекой вошёл в то будущее, которое не выбирал.

Сонхи это понимала, потому как испытывала то же самое, когда осталась с Хосоком в качестве родителя. Ей ни в чём не хотелось упрекать брата, но позаботиться о его безопасности стоило. Мама давно отошла от роли хранителя очага, как-то она поделилась вслух тем, что не особенно хотела выживать. Сонхи также почувствовала, что Хосоку сложно с Чимином из-за того, что тот имеет всё, чего у них уже не могло быть. И если она искала успокоения на конце иглы, то Хосок рвался в бои. Губительная привычка разрушать то, что не в состоянии отстроить.

— Танцы для тебя - слишком легко, верно? — Сонхи забеспокоилась, во взгляде мелькнул страх, какой бывает у жертв мученических преследований. Затем она взяла брата за руки. — Хосок, тебе лучше перестать драться и посещать клуб. Я могу только догадываться о том, что тебе там наобещал главный, но мне это совершенно не нравится. Пожалуйста, вали оттуда как можно скорее. Там никому нельзя верить.

Он обмер, кивнул и дал обещание уйти, предчувствуя, что выполнить его не сможет. Ему показалось, что Сонхи боялась не за него. Сонхи боялась за себя.

***

Нанимаясь, Чонгук не предполагал, что телохранитель обязан возиться со своим подопечным. С Тэхёном же он именно возился. Может потому, что не хотел с ним знаться, может потому, что Тэхён грубил и вёл себя высокомерно, тем самым подставляясь в самых обыденных вещах. Но жаловался и ныл он на порядок меньше, пока не прекратил вовсе. Проще следовать принципу “горбатого могила исправит”, чем надрываться в попытках что-либо изменить.

Позже его крутой образ понемногу размывался, и Чонгук представлял, что разматывает мумию. Только понятия не имел, что там, под размякшими бинтами. Например, уже сев в машину, а того хуже - проехав полдороги, Тэхён мог неожиданно вспомнить, что забыл на столе тетрадь, доклад или контрольную. Конечно, он пребывал в смятении и мало что не забывал в период, когда приходилось метаться от учёбы к курсам, а оттуда к работе в маленьком офисе, где по большей части приходилось копаться в скучных бумажках. Отец нашёл рутину изощрённым наказанием.

Поборов гордость, Тэхён таки написал Юнги, но сообщение осталось висеть непрочитанным. Он пытался убедить себя, что не скучает и не станет, ведь у него и так полно дел, а рёбра вовсе не врезались в лёгкие. Просто дичайшая усталость. Автоматически: те ночи - насмарку и впустую. Такие мысли холодили спину и кромсали ровное дыхание. Тэхён не пожелал бы быть забытым и канувшим в лету.