Не без греха (СИ)

Всё бы шло наперекосяк и дальше, пока Тэхён вдруг не умудрился подцепить простуду и усесться в салон с температурой. Не из вредности, а потому что и без того ходил болеющим и загонялся таблетками. Слабым выглядеть он по-прежнему ненавидел.

Уже на следующем светофоре Чонгук смекнул: что-то не так. С заднего сиденья не видно подсветки телефона и не слышно язвительных комментариев. Он оглянулся и тут же съехал на обочину, дотронулся до кипящего лба. Вдруг Тэхён разлепил покрасневшие глаза и схватил его за запястье.

— Зачем ты остановил машину? Со мной всё в порядке. Ещё на работу надо успеть. Едем, нехер нюни распускать.

Если бы не внешность - Чонгук бы подумал, что наткнулся на восхитительно знакомый посыл. Он застыл, занимаясь тщательным самокопанием, сомневаясь и ища аргументы к спасению. Наверное, за Тэхёна он не переживал ни грамма. Но что сказал бы хён, увидев, до какой подлости он скатился из-за приступов ревности? Поэтому и привиделся призраком совести, не иначе.

Таким образом, следующей остановкой стала аптека. Закупив лекарств, Чонгук отвёз Тэхёна домой, который, согласно расписанию, должен был ещё пустовать. Кое-как выбравшись из авто, Тэ качнулся и нежданно планировал встретиться с асфальтом, однако телохранитель вовремя подставил ему плечо и осторожно поддержал.

— Э, здоровяк… — Тэхён откашлялся и попытался оттолкнуть его, но не смог. — Блин, отстань, я сам… Сам справлюсь.

Конечно, Чонгук не позволил и подхватил его на руки, невзирая на ругательства и проклятья, донёс до кровати и начал стаскивать обувь.

— Не надо, сам разберусь! — снова возмутился болеющий и закашлялся.

Непреклонный Чонгук неукоснительно следовал лишь своим правилам, снял с Тэхёна верхнюю одежду, повесил в шкаф и скрылся. Голова Тэхёна плавилась и собиралась прожечь подушку, он не предпринимал попыток подняться. Позже он с трудом распознал в вошедшем Чонгуке прежнего парня-скалу. С пакетом лекарств и чашкой с дымящейся микстурой он скорее походил на няню, каких в детстве Тэхён видел неоднократно. Нянь, которые так или иначе вынуждены были о нём заботиться.

— Не стоило, — запыхтел он, усаживаясь. В глотке пересохло, глаза заслезились. — Тебе не за это платят вообще-то.

Настойчиво протянув чашку, Чонгук достал свой переводчик мыслей. Читая, Тэхён сощурил воспалённые веки и шмыгнул носом.

«Тебе лучше послушать меня, если не хочешь оказаться в больнице».

— Кстати, да… Почему ты сразу меня туда не отвёз? — удивился Тэхён.

Скоростная печать.

«Ты как-то сказал, что не любишь врачей».

Тэхён раскрыл рот. Он часто болтал о всяких глупостях и не придавал им значения, следовательно, никогда не надеялся, что кто-то его слушал, а тем более пробовал запоминать такие мелочи.

Выпив лекарство, он сполз обратно на подушку и чуть улыбнулся, взяв Чонгука за руку. Возможно, он бредил и наблюдал смешение лиц, личностей и эмоций.

— Спасибо. Немой, а слушать умеешь. Это так хорошо…

Когда Тэхён наконец заснул, Чонгук, вздрогнув, отпустил его ладонь. Нет, спящим он выглядел не столь уж раздражающе, вполне мило. Птенец, дитя. Запутался в сетях, хотя делал вид, что пуленепробиваемый - подчинился. А самого грызло. Он сознавался, что ему противно и он не согласен с мучениями того же Чимина, пострадавшего ни за что. Но Чонгук не шибко верил на слово, да и не обязывался выступать в роли проповедника. Не его проблемы, в конце концов.

Что-то в Тэхёне напомнило Чонгуку о прошлом, о том, как его выкручивало в подвальных условиях, о том, как ныли мышцы. И дальше, о днях, где между ним и Юнги пролегала воздушная плёнка одной кровати.

Прежде, чем тихо уйти, Чонгук бережно поднял ладонью взмокшую чёлку, оголил высокий лоб и легонько коснулся его губами. Когда-то, в дни болезни Чонгука, так делал хён, приговаривая: «Губы не обманут».

Не обманывали. Температура спадала. Заботу о Тэхёне следовало перепоручить служанке.

По дороге к машине Чонгук держал затронутую руку в кармане и напряжённо размышлял. Его держал рядом с Тэхёном не только приказ свыше. Нужда в покровителе, нужда в обязательном втором начале. И не важно, при каком оно статусе, требует ли защиты или наказания. Чонгук уверен, что рождён для того, чтобы иметь что-то исключительно собственное и отдавать себя целиком взамен.

Он долго рассматривал суставы своих пальцев. За что он всё-таки бился и кому служил?

Привыкнуть пришлось. Притереться. Смириться с тем, что Тэхёну нравились другие вещи, музыка, кино. Сфера их интересов разительно отличалась, но тем ярче проявлялась в находящихся пересечениях, вроде покачивания головой в такт одной и той же песне или заказу одинаковой начинки в гамбургер.

В карманах Тэхёна часто оказывались выдохшиеся зажигалки, и Чонгуку приходилось делиться своей, хоть и курил он изредка. В один из вечеров Тэ не стерпел шелеста по карманам и, фыркнув, прикурил от сигареты Чонгука. Его модельное лицо оказалось слишком близко, уставшее и осунувшееся после болезни, спустя сто суток тоски и страданий. Он с аппетитом затянулся и улыбнулся Чонгуку, чья сигарета истлела наполовину, пока тот не решался вздохнуть.