Не без греха (СИ)

Староста, помогавшая преподавателю начертить таблицу на доске, так и осталась стоять с открытым ртом и держа мел на весу, постепенно угомонилась группа парней, смеявшихся над роликами в сети, некоторые покраснели и просили себя ущипнуть. Создавшуюся тишину уловили товарищи с задних привилегированных рядов, где сплетничали самые-самые девчонки, либо дремали или спорили хулиганы и прогульщики. Конечно, все помнили, что Чимин уменьшился в размерах, но из-за того, что он не корпел над внешностью и по привычке запихивал себя в мешковатые одежды, мало кто обращал внимание на его серую мышиную натуру.

Чимин выглядел так, словно сошёл с обложки журнала, ступив на бренную землю и озарив её немыслимым светом невинной чистоты. Если бы перемены были менее значительны, остальные быстро бы вернулись к своим делам: мало ли девчонок меняет цвет волос или надевает слишком короткую юбчонку, мало ли парней качается за летние каникулы и светит потом бицепсами? Кому интересна такая мимолётная ерунда? Нет, Чимин не выделялся такой уж мощной мускулатурой, Чимин затмевал осанкой и грацией, в нём просвечивало нечто особенное. Не тот Чимин, задыхавшийся по пути преодоления ступенек, а этот, ступающий мягко и гордо - слишком бросался в глаза.

Он поднимался к своему месту, смущённо улыбаясь и вежливо раздавая кивки. Он прошёлся лёгким ветерком, а казалось, рвануло ураганом. Народ притих и опешил, Чимин непосредственно зачесал пятернёй волосы, и какая-то девушка впереди села, схватившись за сердце и говоря: «Я благословлена свыше, девочки».

— Ай да Пак Чимин, ай да молодец! — кто-то из одногруппников не сдержался, нагнал его и потрепал по волосам.

— Ну! — Чимин вывернулся и надул щёки. — Осторожнее!

— Блин, ну и лапочка же ты! Давно б так за ум взялся.

И защебетали со всех сторон, как подговоренные. Они смешивались в одну звенящую массу, расползались зловещими тенями, но Чимин старательно выдерживал напор.

— С ума сойти! Эй, Чимин, не хочешь вступить в наш клуб?

— А в наш?

— На футбол запишешься?

— Чимин-а, а каким бальзамом ты пользуешься? — одна из девушек указала на свои губы. — Так приятно пахнет!

— И парфюм! — подхватила другая.

Чимин едва отделался от приставучих и внезапно заметивших его товарищей. Таковы они, люди, падкие на красивые обёртки. Ничуть не удивившись, Чим надвигался к человеку, уснувшему за последней партой, рядом с которым сел и спокойно разложил свои вещи.

Ему вовсе не хотелось вызывать ажиотаж, смущающий до безобразия, но на этот раз даже его растерянность посчиталась «милой». Когда прозвенел звонок, Чимин смог вздохнуть спокойно: студенты, наконец, расселись по своим местам, хотя многие оборачивались и хихикали, а то и пытались строить глазки. Чимин, покраснев, уткнулся в конспект и решил, что быть ярким чертовски сложно. Как только Тэхён это выдерживал?… Угнетали и те мысли, что возвращали на несколько дней назад, в раздевалку, к Хосоку. Туда, где душно, невыносимо.

…Где-то посреди лекции Тэхёна разбудили чересчур въедливые басы, он вяло сел и вытянул наушники, выключил плеер и сонно похлопал глазами. Как бы его ни терзали вопросы о том, что у них с Юнги, унылая рутинная жизнь продолжалась.

Тут он краем глаза заметил какую-то экстраординарную контрастность, медленно повернул голову и уткнулся в профиль, сначала решил, что незнакомый, потом вздрогнул и приоткрыл рот в изумлении. Если подумать, в последний раз он смотрел на Чимина… Даже и не вспомнить когда, и без того хватало забот.

Приглушенная совесть сорвалась в Тэхёне со скалы и разбилась насмерть, он постарался найти вздох, а получился почти кашель. Как это понимать? Тэхён почти надругался над его жизнью и свободами, а Чимин не только не отказался от борьбы, но и посмел показаться здесь, похвастаться? Впрочем, Тэхён поздно осознал, что затравленно искал пути отступления и туго думал над тем, как контролировать шокированное лицо. Да, пожалуй, это случилось неожиданно.

Задумчиво подперев рукой подбородок, Чимин плавно повернулся в его сторону. Их взгляды не пересеклись, но надломили пространство. Чимин, всё ещё взбудораженный воспоминаниями о поцелуе, съедал бальзам для губ. На какую-то долю секунд им почудилось, что в аудитории слишком жарко для двоих сильных персон. Но войны это ни в коем случае не предвещало.

Тэхён оценил зримые пропорции и посмотрел иначе, с каким-то зверским подтекстом, на равных. Чимину почему-то понравилось. Это чувство отличалось от того, что он испытывал рядом с Хосоком. Здесь не стояло ограничителей и норм, лимитов. Чимин как будто нуждался в той боли, что мог доставить только Тэхён, ему подсознательно хотелось, чтобы он презирал его, унижал и продолжал измываться.

Если сможет.

А сможет ли?

Вспыхнув, Чимин вернулся к записи лекции. Ему предстояло выдержать многозначительный осмотр: Тэхён бесстыдно уставился на него, отметил интересные серёжки в ухе, тонкую шею, дивную рыжину, отливающую на свету осенним пожаром.