Не без греха (СИ)

— Мне жаль, если ты думаешь, что меня это как-то задевает, — Тэхён положил руку Чимину на плечо и приблизился. — Лучше бы тебе заниматься благими делами и не строить из себя крутышку.

— Я и не планировал, — Чимин скинул его руку и нашёл в себе силы посмотреть сердито. — Много о себе возомнил.

Впрочем, подъём Чимина с низин в каком-то роде радовал Тэхёна: приносить запоздалые извинения не имело смысла. Благодаря Тэхёну, возможно, Чимин и встал на путь преображения. Что ж, ему же на пользу. И пока тот купался в золотых лучах, предназначавшихся раньше единоличному носителю короны, сам он проводил дни в беспокойстве за Юнги и их тайную связь. Тревожили его отдалённость, нервозность и грубость, а та зеркалом отражала на Чонгука, нарушающего правила дорожного движения или курящего чаще обычного.

— Чонгук, ты не хочешь мне ничего рассказать? — Тэхён заимел привычку садиться на переднее сиденье, чтобы видеть его лицо и учиться понимать телепатически. — К гадалке не ходи, между вами с братом что-то странное происходит, но я-то тут каким боком? Один молчит, другой ворчит. Заебись вам, наверное.

Конечно, он имел право обижаться. Чонгук взглянул на него с долей сочувствия, но телефон не достал. Объясняться он не обязан.

Хождение по минному полю - вот, что напоминали Тэхёну “свидания”. Всё чаще вечера обрастали теплотой одних рук и объятий, плюшевой нежности и рафинированной сладости. Юнги словно напивался Тэхёном впрок, а тот не мог отказаться - у него никогда такого не было.

Нынешняя встреча ознаменовалась признанием. Тэхён услышал, что на его выборе некогда сыграли и слетели в тартарары. Поступком отца Тэхён и не подумал удивиться, чем бы дитя не тешилось… Юнги схватился за бутылку пива и оглушил с половину, пока Тэхён, застыв, переваривал услышанное. На торги выставляли не его, как душу, а всего-то чаши на весах тогдашней сделки.

— Много ты проиграл? — спросил он тихо.

— Много, — тяжело выдохнул Юнги.

— Это моя вина?

— Не знаю. Я же мог отказаться.

— Ты что, правда, так в меня верил?… — Тэхён подошёл и присел на колени, обнял его, уткнувшись лицом в ладони, пахнущие табаком. — Я идиот. Ты идиот. Разве мы не идеальная пара?

Не должно было быть возвышенного и уютного, того, чего Тэхён ждал и лелеял прочувствовать в духе мыльных опер. Начиналось иначе, клеилось не как полагается. Он зацикливался на стереотипном, когда у них с Юнги всё совсем по-другому. Он уже любил Юнги ни за что и просто так, испорченным и запутавшимся, любил без памяти и бесповоротно, с его проблемами, долгами, нехилым самомнением и занудством. Когда поднял глаза, ощутил укол на губах: Юнги поцеловал рывком и по-отцовски ласково провёл рукой по его волосам.

— Мы идеальнее некуда, Тэхён-а. Идеальнее некуда.

Глаза у него посеребрило безотчётной грустью. Тэхён накладывал контуры и видел, что у Чонгука точно такое же лицо, обременённое заботами, о которых знать положено не каждому.

Тэхён словно вернулся в детство, где его старались не волновать по пустякам или попросту скидывали со счетов, как неразумное создание. Но Юнги не игнорировал. Да, бывало срывался, наговаривал лишнего, встречал подвыпившим, но со всеми его косяками и неразберихой, он становился уникальной картой, где Тэхён захотел залечь единым маршрутом. Неожиданно для себя - единственным, и не каким-нибудь графитным пунктиром, а маркером, чтоб ничем не вывести.

Поэтому всякий раз, когда Юнги просил остаться подольше, не отпускать рук, не оставлять холода и говорить шёпотом, Тэхён чувствовал, как его разламывает на части, он маркировал его поцелуями и переставал цепляться за их заглавный завет. «Мы просто трахаемся». Когда они вздыхали на одной ноте, сливаясь по линиям тел и горячих бёдер, чувствовали: всё уже давно не просто.

***

Чимин ещё никогда не уставал от преследования. Поскорее бы утихла буча вокруг, хоть обратно перекрашивайся и толстей… Ей-богу, дурдом какой-то!

Вырулив на главную аллею, он увидел, как рядом приостановился чёрный мерседес, и засеменил быстрее, выдумав невесть что о похищении средь бела дня. Его мания величия отъедалась день ото дня обратно пропорционально значимому похудению.

Однако, сцен с мешком на голову не последовало: его просто вежливо подозвали по имени. Чимин колебался, не зная, подойти или нет. Догадывался. Склонившись, он застал почтительное и славное лицо.

— Чимин, присаживайся. Есть разговор.

— Вы тот, кто я думаю?

— Если ты думаешь, что я знакомый твоего друга Хосока, то да.

Кивнув, Чимин отшатнулся и осмотрелся, оттягивая момент принятия решения. Затем взвесил все за и против. Раз Хосок никак не доберётся до этого человека, у Чимина есть шанс поговорить с ним и что-то выяснить. Хорошо бы, что-то полезное для Хосока.

Не раздумывая больше ни секунды, он последовал предложению. Ехали они в туманной тишине, заволоченной дымом от папиросы, которой баловался джентльмен по левую сторону. Чимин прижался к правой двери и всю дорогу крепко обнимал рюкзак, слыша причмокивание и тонкий свист кипучего воздуха.