Не без греха (СИ)

— В таком случае, вы будете выступать в качестве засекреченного свидетеля, данные о вас не будут разглашены. Также вы освобождаетесь от дачи показаний непосредственно в суде. Форму заполните письменно, мы будем на связи.

Засекреченный. Важная шишка с зашитым вживую ртом. А Тэхёну хотелось обратного: прокричать на весь мир о том, что он падаль, проебавшая и честь, и совесть, а потом и бесценное, что он не умел оберегать, только измываться и рисковать, растрачивать понапрасну. Показания он записал корявым скорым почерком, заталкивая новый приступ подступающей тошноты или слёз, чего-то необъятно тяжёлого.

Его отвели в подвал, где располагался морг. В стерильном коридоре, у двойных дверей, сгорбившись, сидел Чонгук, бестолково разглядывая плиточные швы белого мрамора. Кажется, их с Юнги родители уже должны быть на опознании. Чонгук либо уже вышел, либо не заходил. Чувствовалось второе.

Присев рядом, Тэхён бесцельно уставился в стену, испытал онемение тела и ощущение, как будто нервы смотали в клубок и подвесили к гортани. Вот-вот треснет, но держится. Ему внутрь нельзя. Не родственник. И никому нет дела, что ближе, чем он, в последний год - у Юнги не было. Сначала чисто физически, потом с осложнением, но настолько близко, что Тэхён угадал бы его с полувздоха в кромешной темноте.

Сколько-то минут прошло впустую, появились разбитые взрослые. Тэхён как-то сразу узнал отца Юнги, может быть потому, что они так чертовски похожи. Сердце у него закололо и заныло, он сдержанно поздоровался и выдохнул:

— Мои соболезнования.

Голоса своего совсем не узнал, какое-то надтреснутое нытьё. Они кивнули, но посмотрели безразлично. Мир для них рухнул, оборвавшись ниточкой загубленного чада. Тэхён остался на фоне, глядя за тем, как в объятия сгребают Чонгука, вдвое их выше, прячутся за ним, разделяя вес одной невосполнимой потери.

Тэхёну хотелось к ним, втиснуться и рассказать, какой Юнги замечательный, потрясающий, какой… Он одёрнул себя, подумав, что нескоро привыкнет к упоминанию о нём в прошедшем времени. Чонгук извинился своими словами, чем вверг родителей в состояние минутного шока, извинился за то, что у него ещё есть работа - кивнул на Тэхёна - и сын министра должен быть доставлен домой. Похороны отсрочили на три дня, но…

— Я при-еду, мам.

— Обязательно, сынок… — она уткнулась в его плечо, но плакала по неясному поводу, одно потеряла, другое обрела.

— Тебе выходной обязаны дать по семейным обстоятельствам, — отец прикусил губу, набрался мужества не раскисать. — Так что, ты уж приезжай. И вообще, почаще бывай дома.

Они ушли, держась друг за друга. Чонгук постоял немного и обернулся. Тэхён показался ему сжавшимся втрое, каким-то хилым бледным подростком. Его нужно защитить.

— Ты так и не зайдёшь? — Тэхён тоскливо взглянул на мутное прямоугольное стекло последних дверей.

— Его ли-цо… — Чонгук попробовал вспомнить, что там, на месте развороченного пулями черепа и содрогнулся. — Нет, нет.

Быстрым шагом направился к лестнице, наверняка стремясь убежать отсюда, как можно скорее. Тэхён провёл ладонью по двери, коснулся ручки и тут же отдёрнул. Неужели есть что-то холоднее холода?

***

Последующие дни Тэхёна резали больнее, чем когда-либо. Он ощущал себя ни живым, ни мёртвым, немощным и хилым, лишённым органов или конечностей. За трапезами огрызался с отцом, тая на него немыслимую обиду, мучаясь бесплотными подозрениями. Мог ли он быть замешан? Скольким людям он заткнул рот? Неудивительно, если добрался и до Юнги. Но это родной отец, обвинять его неправильно. И сколько раз он приходил на выручку из благих побуждений? Борьба уничтожающих аргументов не прекращалась.

В очередной раз Тэхён тупо уставился в тарелку, ни есть, ни пить ему не хотелось. Мама поинтересовалась его самочувствием, но без явно выраженного интереса. Родители заговорили о рабочих делах, разговор поддерживался сугубо светский. Успехи Тэхёна или его печали, а то и трудности никогда не считались темой, достойной обсуждений за сытным ужином.

Как выяснилось, отец уже был осведомлён о том, в какую историю «вляпался» его сын, пообещал всё уладить, не затрагивая его личное пространство, а напоследок выразил сочувствие.

— Судя по всему, ты потерял значимого друга, Тэхён. Соболезную, — Минги посмотрел прямо.

Поймать его на насмешке или лжи Тэхёну не удалось, но это не значило, что он собирался проникнуться и безоговорочно поверить в его непричастность. Он окинул роскошь вокруг презрительным взглядом и внезапно закипел, резко смахнул ближайшие блюда со стола. Посуда вдребезги, а он стремглав и без объяснений рванул на выход, сорвал с вешалки куртку. Ему требовался свежий воздух, подальше от этих гниющих стен.

На подъездной дорожке он налетел на Чонгука, попытался обойти. Тот схватил его за руку и заставил развернуться.

— Пусти!

— Перестань.

— Что перестать?!

— Злиться на себя.

Тэхён дёрнулся и замер, проглатывая его простые, но правдивые слова.

— Ты не ви-но-ват, — Чонгук покачал головой и медленно ослабил хватку. — Никто не виноват. И есть ещё кое-что.

— Что?