Не буди девочку! До утра...

Внезапно пришли на память слова участкового: замок на пещерной решётке запирала женщина. Как он выразился? На бабий манер. Справа — налево. Так и пуговицы на их одежде крепятся. Но ведь в преступлении признался Потапыч. Может, он был не один, а с бродяжкой Настёной? Отец Авель знал обоих. Люди трудной судьбы, но убийство…

Кто из селянок имел зуб на трудника и мог заманить его под землю? И какими посулами? Если это Алефтина Кукина, то почему не забрала вотивные подвески? Да потому что не посчитала их достойными внимания. Отсюда вывод — это не Алефтина. У той бы хватило соображения.

А есть ли вероятность того, что забулдыга — трудник протоптал дорожку к непутёвой Ларисе? Вполне. Мог он, будучи в дребодан пьян, обидеть девочку-инвалида? И такая вероятность есть. Маринка затаила обиду. Но хватило бы ей разумения проделать всё, чтобы не вызвать подозрений? В это плохо верилось. Но будучи духовником, отец Авель знал: человек — тайна. Попробуй разгадай. Даже если читаешь в душах как в открытой книге.

Девушка утверждает, что её кот проделал сотни километров по воде и по суху, чтобы вернуться в Таракановку. С Гулёной стоит разобраться…

С этой мыслью он провалился в тревожный прерывистый сон.

ПРИЗНАНИЕ ЭРИКА

На крутояре, вдали от нескромных ушей, крестный отец мог рассчитывать на откровенность. Начал он издалека. С университетской карьеры Эрика Эппельбаума. Тот отвечал сдержанно. Да, есть надежда, что будет преподавать русский как иностранный, заменяя ушедшую в декретный отпуск преподавательницу. Пишет научную работу. Тема? Довольно оригинальная. «Методические основания работы с художественными фильмами на занятиях со студентами-иностранцами». Потом ловким маневрированием отца Авеля беседа с факультета Тюбингенского университета «Католическая теология» перетекла на библиотеку Беспоповцевых. Заговорили о полной превратностями судьбе Жанны Гийон. Здесь взял слово Эрик:

— Да, католическая церковь почитает своих святых. Но мистики типа Жанны вызывают у её служителей недоверие. Ведь они непредсказуемы.

— В некотором роде еретики.

— Как и старообрядцы в глазах русской православной церкви.

В этот момент из лесочка вынырнул послушник. Эрик глянул на его полный голубики туесок и резко поменял тему:

— Юрочка, а ведь ты тоже был на том теплоходе! С этим …ларчиком.

Юрочкин рот снова утратил симметрию.

— Только это не ларец, а туес, — внёс поправку отец Авель.

— Ты что-то видел? — упорствовал русский немец.

— Те-е-бя! — проблеял Юрочка.

— Верно. Я поднимался на палубу. Но ты должен был заметить и другое. Я сошёл на берег.

Юрочка поставил ношу на колени своему подопечному, после чего достал ножичек и деревянную фигурку и, сев чуть поодаль, занялся излюбленным делом.

— Не вызывает доверия ваш этот Юрочка! — приглушённо проговорил Эрик, наклоняясь к стариковскому уху, но тот продолжал отправлять в рот одну ягодку за другой, а в перерыве кивнул:

— Премного благодарен за голубень!

Послушник повернулся на голос. «С медлительностью жвачного животного».-отметил Эрик.

— А ведь этот туесок специально для тебя сделан! Верно? — продолжил отец Авель.

И тут послышалось клокотанье. Источник его — Юрочкин рот открылся, образовав гримасу, от которой Эрика передёрнуло. А юноша почти торжественно объявил:

— Св-е-е-та.

После чего на его лицо набежала тень. Он склонился над своим чурбачком. Эрик продолжал наблюдать за парнем.

«Ему известно про Жанну. Тогда вероятность его причастности…»

Отец Авель, посмаковав очередную ягоду, с невинным видом обратился к келейнику:

— А что ещё ты видел на теплоходе?

— Ницего-о-о!

— Ты видел Алю? — напирал Эрик.

Послушник ещё ниже склонился над изделием.

— Юрочка! Ты не должен ничего бояться! — вмешался отец Авель.

«Самые страшные люди — это религиозники. Они свято верят в то, что Бог простит им всё!» — с досадой подумал Эрик.

Юрочка не открывал рта. Ясный день как-то сразу померк.

— Дошло до меня, сынок, что ты не веришь в ад. Верно? — От «сынка» молодого человека внутренне покоробило: так его называла только мама, но он напустил на себя безмятежный вид и приступил к разъяснению своей теологической позиции:

— Я сомневаюсь, что любящий отец может приговорить к этому наказанию своё детище.

— А в бессмертную душу веруешь?

— Более того, считаю, что нет места, где кончается твоя душа и начинается чужая. Души всех людей создают сложное переплетение, которое простирается в бесконечность.

— Хм! — монах ограничился лишь скептическим покашливанием.

Они, казалось, уже исчерпали все темы для беседы, когда отец Авель со значением произнёс:

— Может статься, сынок, что видимся в последний раз.

Русский немец повёл плечом, словно ему мешали лямки рюкзака. Затем бросил тоскливый взгляд в сторону, откуда ожидался теплохода. Но «Поморская звезда», по своему обыкновению запаздывавшая, не оправдала его надежды.

— Аля взяла красный мароккен из библиотеки Беспоповцевых, — произнёс он обыденным тоном.

— Украла?

— Можно сказать и так.

— Для тебя?

Эрик мотнул подбородком.

— Что стало с книгой?

— Я вернул её.

— Когда?

— На завтра.