Не буди девочку! До утра...

Укромное место обнаруживается за берёзовой рощицей, чья листва отливает золотом и служит естественной ширмой. Впереди идёт под уклон лужайка, усыпанная отцветшими одуванчиками. Далее обрыв. Тишину нарушают лишь горластые чайки.

— Итак, пропавшая девушка сменила бейсболку на шлем. Получается, выяснение отношений с Палкиной случилось уже ближе к концу пути. А если, это девочка — беда…?

Одна из версий, но не единственная.

Мысли отца Авеля обращаются к Юрочке. Как получилось, что он, настоятель, пребывал в неведении насчёт его отлучки из монастыря? Впрочем, в ту пору Юрочка был по большей части предоставлен самому себе. Юноша соскучился по родной душе и, воспользовавшись удобным случаем, отбыл в Архангельск, где проживает его сестра.

«Отец Авель! Мой брат не псих. Он добрый. А в дурке он пропадёт!

— Это не сумасшедший дом, деточка! Это психо-неврологический диспансер.

— Батюшка, миленький, Юрочка любит Господа!

— Ну так тому и быть! Пусть остаётся. Но с испытательным сроком».

Испытательный срок растянется на годы. Всякое бывало за это время, но серьёзного повода…А если он проморгал волка в овечьей шкуре и… страшно сказать ещё кого.

Прямо под черепом зашевелились острые иголки.

«Вам, отец Авель, надо вести спокойный образ жизни, иначе второй инсульт неминуем!» слышит он голос фельдшерицы, но отмахивается от него.

Много лет назад он укрылся за монастырскими стенами в надежде, что будет в безопасности. Внешний мир не мог проникнуть сюда, чтобы причинить скорбь душе. Но и душа не могла выйти наружу. Безопасность и спасение души. Не исключают ли они друг друга?

Сколько миновало времени, он не осознавал, а очнулся от того, что ветерок коснулся его затылка. А потом его тряхнуло. Что это? Он беспомощно огляделся. Коляска катилась вниз. Видимо, он забыл поставить на тормоз. Или локтем нечаянно коснулся не того рычага. Или кто-то… думать над этим некогда. Коляска устремляется к обрыву. А седок, словно загипнотизированный, смотрит на приближавшуюся кромку зелёного дёрна. Он напрочь забыл правила эксплуатации.

Начал сбываться его давний сон. Будто он идёт ко дну. Уже слышно, как вода булькает в пищеводе, как приближается песчаное дно, на котором лежит потонувшее склизкое бревно. Очень скоро он уподобится ему. А затем всплывёт. Лицом вниз. Нет! Он изо всех сил отталкивается от дна. К свету!

Отец Авель дёргается, пятясь выскочить из кресла. Но ступни намертво приросли к подножке.

Уже видна водная гладь. Всё! Конец!

Падение с такой высоты не оставляет шансов. Только бы скорее наступило благословенное беспамятство! И тут множество иголок пронзило его ступни. Нестерпимый зуд. Конфуз: перед смертью зачесались пятки! И он изо всех сил напрягает их. Потом ещё. На это шарканье отозвались мышцы голени. Потом импульс дошёл до бёдер. И он рванул вперёд, прикрыв голову ладонями. Словно это могло спасти.

Тяжёлая коляска на всём ходу прошлась по подарку Эрика — адидасовским кроссовкам. Преодолев это последнее препятствие, докатилась до кромки. И рухнула вниз.

…Между пальцами набилась земля. Тот самый прах, из которого Господь сотворил Адама. Из тех же элементов состоит и тело отца Авеля. И всё идёт к тому, что оно вот-вот вернётся к первооснове.

Он делает над собой усилие и приподнимает голову. Тёмная фигура возвышается на том месте, где до того стояла коляска. Кто это?

Отец Авель из последних сил переворачивается — зависшая в небе луна напоминает лампу в отделении реанимаци

СОЛОМКА — В ПОДЗЕМЕЛЬЕ

Светлана-Соломия мечется по постели, как в лихорадке. Надо спуститься в кухню и утолить жажду, но нет сил. Она находит глазами циферблат настенных часов. Кажется, что благодаря работе этого механизма время и движется вперёд.

…Что-то не так в доме. Девушка заставляет себя встать и выглянуть в коридор. Что-то неуловимое мелькает в воздухе. Какая-то тень тени! На цыпочках она крадётся к соседней двери и дёргает за ручку. Дверь не поддаётся. Иначе и быть не может. Она никогда не забывает запереть библиотеку. К тому же окно зарешечено. Но вот только сундук пуст. Книги теперь в Москве, у отца. Кроме красного марокена. Он продан. Впрочем, не велика потеря.

Какая сонная, душная тишина! Чтобы глотнуть свежего воздуха, она выходит на крылечко. А потом ноги сами несут её за ворота.

Послезакатные часы в Таракановке по-настоящему немые. Оркестры цикад здесь не гастролируют, а деревянный настил улочек, подобно ковру, гасит шаги.

Вот и монастырь. Теперь его территория окруженакирпичной стеной. Монастырские владения обширны. Деревянная церковь Николая Чудотворца с келарской и каменный Покровский храм. А ещё часовня, с которой сорвался Ванька Кудреватый. Настоятельские и братские кельи, хлебопекарня, погреба, сарай и много ещё чего.