Не было нам покоя

Пристыженная, ощущая вину, она жалела, что вообще начала разговор. Впервые Ноэми понадеялась, что это все-таки не Линк – что она вообще никому не пишет. Что ей это все приснилось.

Зимний дом

Мне приснилось, что мне восемь лет и я еду в школьном автобусе, заполненном детьми. Он отвез нас через океан к огромному серому особняку, который вздымался ввысь на ледяной платформе почти с меня ростом. К нам подошли директриса школы и несколько учительниц в накрахмаленных черных платьях с высоким воротником. Мы пошли за ними по темным коридорам в класс с партами. Учительницы сказали нам, что здесь мы жили и будем жить вечно.

Другие дети в это поверили. Я попыталась напомнить им про автобус и океан, но они уже все забыли. Я выбежала из класса и побежала в туалет, где стала умываться над раковиной. Тогда я вспомнила, что мне не восемь лет, а в два раза больше. В зеркале я увидела, как взрослеет мое лицо: с него смылась ложь детства, и я вернулась в класс взрослее, чем уходила.

Дети взбесились. Они убежали из класса. Они разбивали окна ногами и рассыпали осколки по балконам. Они раскачивались на сломанных люстрах. Они прыгали через перила и носились по лестницам. У меня на глазах их тела расширялись и росли.

Директриса была в ярости. Учителя выгнали нас из особняка на мороз. Наш возраст стремительно менялся от восьми к восемнадцати: некоторые были детьми, некоторые взрослыми, а большинство – бесконечно сменяющимися калейдоскопами. Рядом с нами стояли статуи из снега и льда: все, что осталось от давно замерзших детей, застывших в своем взрослении. Мое тело снова укрепилось в моем настоящем возрасте. Я вцепилась ногтями в ледяную платформу под особняком, и остальные последовали моему примеру. Мы разодрали на части фундамент: оказалось, он хрупкий и тонкий, как яичная скорлупа. Под ним были лишь веточки и давно высохшая трава. Дом начал разваливаться, но мне не было страшно.

29. Эмберлин

Эмберлин забралась на пассажирское сиденье и кинула громоздкую сумку для скейта на пол машины Лайл.

– Ноэми попросила меня принести коньки, – сказала она до того, как Лайл успела что-то спросить. – И коньки брата тоже прихватила, но я думаю, они всем нам будут велики. Кроме, может, Джонаса. У Линка были огромные ноги.

Лайл припарковалась рядом с домом Миллеров. Пара соседских ребятишек выписывали восьмерки на детских машинах, наслаждаясь приходом настоящей весны и смертью апреля. Лайл обернулась через плечо, чтобы точно никого не задавить.