Не чужая смута. Один день – один год

Традиционно все думают, что эти люди так сильно волнуются за Россию, но мы здесь уже отмечали, что нет – это они так мечтают. Они всё пишут и пишут записки своим санта-клаусам. Новый год далеко, а им не терпится. «Дедушка, пусть тут всё сгорит, а многие умрут. И чтоб я всё это вблизи увидел, хорошо?»

На самом деле преуменьшать влияние покойной Валерии Ильиничны не стоит: она дала прогрессивной интеллигенции модель поведения. При Горбачёве она писала, что Горбачёв фашист и вернёт «совок», а вся его перестройка – обманка, чтоб построить новый ГУЛАГ, Ельцина она обвиняла в заигрывании с фашизмом и в удушении либерализма, она кричала про скорый распад России в ежедневном режиме, и надорвалась от крика. И вот эти тоже кричат: всё развалится, всё сгорит, всё истлеет. И добавляют (они же гуманисты): «Детей только жалко».

Потом в журнал приходит пять тысяч благодарных читателей из Киева, Берлина, Лондона, десяток российских истероидов – и лайкают всё это. Типа, им тоже «жалко детей». На самом деле – всем им хочется приблизить мечту, чтоб здесь не стало еды, а только повсюду пожар, ГУЛАГ и мильёны прозревших дебилов…

…Милые люди! Когда будет нечего есть – здесь накормят и вас. Даже если самим живущим здесь действительно будет голодно. Это Россия, сынок, угощайся. Это Россия, дочка, положи себе полную тарелку. И приходите за добавкой.

* * *

В очередной раз – после шабаша в Харькове, после того, как там обрушили самую крупную статую Ленина в Европе, а активиста, пытавшегося защитить памятник, убили и повесили на заборе, – некоторые мои товарищи обращаются к прогрессивному человечеству: а сейчас? а сейчас что скажете?

Да что они могут сказать! Они рады! У них тоже праздник! Ленина ж завалили! Они сами бы его завалили и там, и здесь, и тоже поплясали бы.

По каждому городу России ехали бы на бульдозере – и везде бы валили, и было бы им счастье.

А то, что там в Харькове повязали кучу народа, а оставшиеся прорусски настроенные люди, которые недавно ещё ходили там многотысячными колоннами, сидят по домам в ужасе, так это никого не волнует из прогрессивного человечества. (Они и рады, что все эти «неудачники» заткнулись.) Они скажут: у вас в Донецке тоже сидят.

Ну и ладно, у нас сидят, и у вас сидят. Нехер тогда нести свою бредятину про «идут в Европу».

А в другой раз, когда там завалят очередного солдата-освободителя, очередного Кутузова и какого-нибудь «рабочего и крестьянку» – они тоже найдут оправдание. Тут же! Скажут, что солдат – это голодомор, Кутузов – это Стрелков, а рабочий – символ СССР.

И вообще – у нас тут «имперская спесь» – а там величавая поступь свободы. Тут даже утрировать не надо – слово в слово всё так и есть.

У них все ходы записаны наперёд. Когда у нас рушится – у них возводится. То, что мы собираем, – они хотят по ветру развеять.

Объясняться совершенно незачем. Всё поняли и храним эту память бережно.

* * *

…Едва напишу я про Украину – сразу бегут, теряя слюни, бодрые ребята с киевской пропиской: оставь в покое нашу страну, подонок, займись своими делами…

…Едва напишу я не про Украину, а про что-нибудь другое – сразу бегут, теряя слюни, бодрые ребята с той же пропиской: что, слила Россия Донбасс? Перешёл на литературу? Нечего сказать тебе? Доигрались?

Наркоманы, что ли, никак не пойму.

* * *

Самые тяжёлые бои у аэропорта города Донецка вели три подразделения, которые возглавляют Моторола (он родом из Коми, и что-то финно-угорское в его чертах просматривается явно), Гиви (он грузин – по крайней мере, очень похож, хотя в интервью говорит всякое) и Абхаз (он абхаз).

Я переписываюсь с парнем из подразделения Гиви – у него позывной Казах, его зовут Ринат. Я знаю пару бойцов из подразделения Моторолы, один из них наполовину чеченец, второй – явно из кавказцев.

Ещё в Донецке стоит батальон «Восток» – там много осетин, и многих из них я знаю лично.

Это не отрицает, конечно, того простого факта, что большинство ополченцев – дончане, луганчане и русские ребята с Владимирской области, с Питера или из Сибири.

Я сам русский националист, и когда говорят «Россия для русских», понимаю, о чём идёт речь.

Просто русские националисты в целом («улица»), с одной стороны, и Егор Холмогоров, Константин Крылов, Егор Просвирнин и поэт Игорь Панин, с другой – это несколько разные вещи.

«Улица» в основной своей массе – ходит по улице и сражается с таджиком, узбеком и негром.

В это время парень из Коми, абхаз, грузин, казах и осетин сражаются за «русский мир».

Мне скажут: они тоже русские.

Ну да, они все русские. Но что-то мне подсказывает, что ровно до тех пор, пока вокруг них не начнут ходить кругами и орать на ухо «Россия для русских!».

Русскость – ощущение нежное, тонкое, трепетное. Его не надо надевать на шею человеку, как колоду. Человек самовольно ходит с этим чувством – оно тоньше волоса, и является самым важным оберегом.

Мне казалось, что ярко окрашенная этнически национально-освободительная революция на Украине должна была в России если не всех, то многих научить кое-чему. Но я с удивлением обнаружил, что – нет, не научила.

Давайте ещё раз объяснимся.