Не достигнуть координаты Х

Парень наклоняется в мою сторону и испепеляет меня взглядом.

– А те, кто пытаются сбежать из Хаскис-тауна, стать лучше своих родителей, – говорит он. – Те умирают под гнётом окружения. Все наши гении умирают, так и заявив о себе.

Кит издевательски ухмыляется.

Я начинаю понимать, о чём он говорит.

– Эти дети в Хаскис-тауне, – парень стряхивает пепел с сигареты и отводит взгляд. – Они такие счастливые. До определённого момента. Потом они начнут ходить, бегать, говорить, смотреть телик и таскать папе выпить с кухни.

Кит прыскает:

– А потом они умирают.

Он всё ещё не поднимает глаз.

– Метафорически, конечно, – выдержав паузу, объясняет парень. – Их взросление становится раньше, чем у их балбесов-сверстников. Они становятся тупее и примитивнее, потому что смрад, окружающий их, – это их жизнь.

Дэниэл смотрит на меня.

Злость и ирония смешались в его глазах.

Он пропускает несколько затягов молча и, в конце концов, полностью докуривает сигарету. Парень берёт стеклянную банку, служившую подъездным курильщикам пепельницей, тушит в ней окурок и протягивает её мне. Я вновь следую действиям друга.

Мы стоим ещё около минуты молча.

Всё же, Кит, потупив взгляд, говорит:

– Я не хочу заводить здесь детей. Тогда они точно не станут лучше меня.

Дэниэл поднимает глаза и совсем шёпотом произносит:

– Дети Хаскис-тауна никогда не станут счастливыми.

5 глава.

«Все больше людей смотрят кино на экране компьютера – с ужасным звуком и дрянной картинкой – и думают, что они видели фильм, но на самом деле они не видели ничего».

Так говорил Дэвид Линч.

«Кино должно заставить зрителя забыть о том, что он сидит в кино».

Сказал Роман Полански.

«Думаю, все люди – извращенцы. На этом построена моя карьера».

Цитата Дэвида Финчера.

Я же говорю чужими мыслями и словами. Не думаю, что когда-нибудь, в какой-нибудь момент жизни люди начнут цитировать и меня. Какой бы сильной и романтичной не была моя страсть к кино, она не сделает из меня великого человека.

Чтобы мои слова перетекли в посторонние уста, нужно стать уникальным. Нужно стать тем, чьим индивидуализмом будут гордиться и восхищаться. Нужно стать тем, чьё кино будут смотреть только на большом экране сразу же в день премьеры.

Нужно стать тем, чьё имя всегда будет на слуху.

Основная проблема в одном: чтобы твои слова начали цитировать другие люди, тебе всегда нужно иметь, что сказать.

Но мне говорить нечего.

Проблема отсутствия собственных слов и языка в том, что я не знаю себя. Я знаю, что родился в четвёртой поликлинике за городом утром в четверг двадцать второго ноября, мне не хватало двухсот граммов веса до нормы. Я знаю, что в моей голове от рождения до семи лет большая пропасть, и моё первое воспоминание приходится на лето две тысячи восьмого года – за неделю до начальной школы. Я знаю, что в детстве мне нравилось смотреть «Форсаж», в особенности третью его часть – «Токийский дрифт», но мне никогда не нравились сцены насилия и разборок, меня всегда впечатляли динамичные кадры автомобильных гонок – ребёнком я не мог понять, как камера может быстро преследовать быструю машину.

Я знаю о себе лишь отрывочные факты.

Я знаю о себе ровно столько, сколько примитивный зритель знает об авторском кино.

Моё принятие и понимание всегда находили самые отчаянные и неведомые герои. Мне всегда удавалось сопоставить прошлое героя с его мотивами, насколько бы абсурдными они иногда не являлись. Я всегда находил оправдания различным злодеям, был слушателем их историй и давал им возможность исцеления.

Но я никогда не понимал себя.

Во мне нет истории. Во мне лишь мелкие детали и сухие факты, которые невозможно было соединить воедино. Всегда чего-то не хватало, всегда не находился тот единственный, возможно, громадный винт, объединявший обрывки истории в одну целую. И как бы отчаянно я не пытался их найти, меня всегда настигало поражение.

Я знаю, что три раза в неделю я трясусь под одеялом и пытаюсь справиться с очередной панической атакой, пришедшей невесть откуда. Я знаю, что до смерти боюсь автомобилей на улице, хотя они и являлись моими фаворитами детства. Я знаю, что моя мама в разводе с Г.Спенсером с две тысячи восьмого года. Я знаю, что в том же году я посещал детского психиатра, но по какой причине абсолютно не ведаю. Я знаю, что в больнице на Бэйкерс меня всегда ждёт смертельная опасность. Я знаю, что в случае любой опасности нужно бежать к семье Кит, за два дома от моего, а если их не будет – в полицейский участок.

Но я знаю ещё кое-что – я когда-нибудь узнаю себя.

P(-06;03)

Первый понедельник лета.

Последний месяц учёбы.

Мне лень идти на физкультуру.

Мой прекрасный, ненаглядный Прэтти-Вейст особенно прекрасен в летнюю пору. Двадцать градусов по Цельсию, лёгкий северо-восточный ветер, продувающий лицо, озелененные улицы – всё это радовало глаз того обывателя города, в чьей душе присутствовал дух простой романтики.

Мне же был приятен городской пейзаж в некотором другом углу обзора.