Не достигнуть координаты Х

Я прекрасно знаю главные правила пьянок в отношении сортира.

– И в ванную не желательно, – говорит Кит, затягиваясь.

– А с ванной-то что не так? – интересуюсь я.

Ванная – не туалет.

Но как запасной вариант сортира тоже рассматривалась.

– Да все обоссутся нахрен, – прыскает Кит. – К тому же, какой-то придурок оставил там клизму.

Я удивлённо хмурюсь.

– Зачем? – спрашиваю я.

– Видимо, – парень пожимает плечами. – Рассчитывал на анальный секс.

Я прыскаю.

Сомнительного рода занятие на сегодня.

– Кто будет заниматься «аналом» на вечеринке? – усмехаюсь я.

Дэниэл Кит сверлит меня взглядом.

Видимо, он.

– Гомосексуалисты, Прэзар, – говорит мне Кит.

Мы обмениваемся долгим взглядом с гетерохромными глазами.

В какой-то момент мне кажется, что это завуалированное признание от старого друга.

Кит стреляет глазом за мою спину, а затем кивает.

– Смотри, она идёт.

Я оборачиваюсь.

Я бросаю бычок в пепельницу и выбегаю с балкона.

Силуэт Джин вырисовывается в коридоре. Я преследую его. Силуэт Джин сквозь толпу пробирается к спальне Виктора, и я через ту же толпу преследую его. Силуэт Джин открывает дверь и прислоняет телефон к уху. Дверь закрывается.

Я пробираюсь сквозь толпу и тут же захожу за ней.

В спальне темно и тихо.

Я закрываю дверь за собой.

Тихий и непривычный голос Джин говорит в трубку:

– Да, ему понравился мой подарок. Что?.. А, я подарила ему открытку и пять долларов. Я подписала её как «сходи к дерматологу».

Силуэт Джин стоит ко мне спиной.

Силуэт Джин не замечает меня.

– Нет, ему очень понравилось, – усмехается голос Джин. – Да, Коул тоже здесь. Я завтра приду. Да, Виктор сказал, что у него можно переночевать. Всё хорошо. Пока, мам.

Силуэт Джин завершает звонок.

Голос Джин замолкает.

Я всё ещё стою у дверей.

Я резко выпаливаю:

– Так это Виктор меня искал или ты?

Силуэт Джин вздрагивает.

Девчонка поворачивается ко мне.

В бликах с улицы я замечаю, как её лицо недовольно.

– Виктор, – холодно цедит она.

– Я сомневаюсь, – тут же говорю я.

Джин вскидывает бровь.

– Мне всё равно.

– Нет, – с усмешкой говорю я.

Моя подруга закатывает глаза.

– Что ты от меня хочешь?

Джин раздражённо оглядывает спальню, пытаясь избежать моего взгляда.

Я едва заметно и совсем бесшумно закрываю дверь на замок.

– Извиниться, – говорю я. – Я был неправ. Я был слишком груб и прямолинеен. Парни козлы. Прости меня, пожалуйста.

Слова сожаления так и льются из моих нетрезвых уст.

– За что именно? – вздёрнув бровью, уточняет девчонка.

Она прекрасно знает, за что именно я извиняюсь.

– За сегодняшнее утро, – объясняю я.

Я всё ещё стою у дверей.

Между нами – метр расстояния.

Джин безразлично ведёт бровями.

– Извинения приняты, – хмыкает она.

Она всё ещё избегает моих глаз.

Я хочу посмотреть в её глаза ещё раз.

– Я могу сделать что-то, чтобы ты на меня не обижалась? – застенчиво спрашиваю я. – Я могу отжаться от пола тридцать раз. Или выкурить сигарету в три затяга. Или прочитать что-нибудь на русском. Что угодно. Ты можешь попросить меня сейчас обо всём.

Мои губы подрагивают.

– Я просто хочу, чтобы ты не злилась, – жалобно роняю я.

Джин смотрит прямо мне в глаза.

У меня определённо актёрский талант.

– Что угодно? – уточняет она.

Я киваю.

– Что угодно, – говорю я.

Джин нерешительно подходит ближе ко мне.

Я прекрасно знаю, о чём она сейчас попросит без слов.

На фоне внезапно начинают играть «Cigarettes after sex»21. Нежные руки Джин снимают жёлтые очки «френдзоны» с моего лица. Я притягиваю её ближе к себе, остановив свои ладони на её спине, чуть ниже груди. Она гладит одной рукой меня по щеке, я наклоняюсь к ней. Её тонкие губы чуть приоткрываются. Она взволнованно дышит через рот.

Она не решается сделать первый шаг.

Его делаю я.

Мы долго целуемся. Я глажу её по спине. Одна ладонь скользит прямо к её шее. Наши телодвижения преисполнены нежностью. В них полностью отсутствует похоть.

Наверное, это лучший поцелуй в её жизни.

В моей тоже.

Через какое-то бесконечно долгое время мы отстраняемся друг от друга. Джин тяжело дышит мне под губой. Затем она поворачивает голову в сторону, но не убирает руки с моего плеча. Я провожу кончиком носа по её щеке и слышу, как дрожит её вздох.

– Ты хочешь продолжить? – шёпотом спрашиваю я.

Джин неуверенно прячет взгляд.

– Я не знаю, – неловко произносит она.

Я тепло улыбаюсь.

– Я не настаиваю, – говорю я. – Если не хочешь, не будем.

Я поглаживаю её по спине.

Джин прислоняет голову к моей груди.

Через несколько минут до меня доносится её едва слышимый голос.

Она говорит:

– Я люблю тебя, Коул Прэзар.

E2(-06;19)

Утро девятнадцатого июня я встретил с дичайшим похмельем.

Виктору, которого я нашёл на диване в гостиной, было не лучше. Его глаза опухли от бессонной ночи. На коленке появился страшный ушиб. В его руках, помимо телефона, была пустая пачка сигарет.

Больше в квартире никого не было.

– А где все? – спросил я, подсаживаясь.

У меня тоже не было сигарет.

Мой русский друг поворачивает ко мне саркастично-довольное лицо и говорит:

– С днём амнезии, дорогой.

Виктор удивлён тому, насколько сильно я был пьян.

Я забыл ярчайшее событие на вечеринке в честь именин Виктора Полански.