Не дыши!

Моя удовлетворенность жизнью даже в какой-то степени вводила меня в ступор. Я выходила из кинотеатра и, пока другие обсуждали картину, просто продолжала представлять себе кадры из фильма. Я стала жить в полную силу. Подумать только, чего я могла бы достичь за все потерянные в жалости к самой себе годы, если бы имела ясный разум. Почему подобное не случилось со мной раньше? Но, скорее всего, для внутреннего развития человека это нормально. Сейчас я представляю, как посмотрю на себя в тот момент, когда мне будет 90. Я буду сожалеть обо всем, что упустила. Мне вспоминается выражение: «Знал бы, где упасть, – соломки бы подстелил». Кажется, что вектор развития будет опережать человека в любой момент его жизни.

Я размышляла о том парне – гонщике на катерах, которого я встретила в больнице Торонто после заплыва на озере Онтарио. Даже в агонии в его глазах появились искорки, стоило ему начать разговор о том, что заставляло его чувствовать себя живым. Все мы знаем, как легко можно избежать испытаний. Страх, переедание, алкоголь, наркотики, депрессия – все это способы, помогающие избежать реальности. Это своеобразный синдром желания побега из настоящего. И большинству из нас крайне сложно научиться жить, не растрачивая годы на все, кроме настоящего и живого, требующего внимания здесь и сейчас.

Друзья уверяют меня, что мне не о чем жалеть, я всегда занята, всегда в игре. Но чувство потраченного впустую времени и недовольство собой настигли меня на пятом десятке. Я набралась решимости разобраться с теми проблемами, которые мешали мне жить в настоящем.

Один мой близкий друг, ребенком пострадавший от домогательств со стороны взрослого, посоветовал мне обратиться к психоаналитику из Тель-Авива. Они проводили сеансы по телефону. Я все еще мучилась от дурной привычки самобичевания. Даже то, как долго я искала ключи от собственного дома, выводило меня из себя. Я просто зверела и не могла контролировать гнев. Мои проблемы сжигали меня изнутри.

Я решила дать израильскому психологу шанс. Со всем должным уважением к традиционной психотерапии, я не смогла бы снова рассказать свою историю. Умом я прекрасно понимала, что в случившемся не было моей вины. Но эмоции существуют на клеточном уровне. Насилие оставляет глубокий след в душе, часто – на всю жизнь.

Рекомендованный мне психотерапевт работала с прошлыми жизнями. Она знала, что лично я не верила ни в какую жизнь, кроме текущей, и уверила меня, что мой атеизм не повлияет на терапию. Психолог попросила, чтобы я повременила со своим скептицизмом.

Я согласилась, и она начала работу. Психолог сказала, что чувствует во мне молодого человека – жителя средневековой деревни, у которого было много друзей-женщин. Между нами не происходило никаких физических контактов, мы просто доверяли друг другу. И вот на нашу деревню напали враги. Они разрушили все, убив мирных жителей, включая детей, – окровавленные тела их жертв лежали на земле. Меня же связали и заставили смотреть, как эти звери жестоко насиловали моих подруг. Я сидела в позе лотоса, на диване в своем доме в Калифорнии, слушала голос израильского психоаналитика и на самом деле чувствовала мучения описываемого мне человека.

Вторжение прекратилось, деревня начала восстанавливаться. Доктор спросила меня: «Что вы сделали? Вы набросились на своих подруг, обзывая их шлюхами, говоря, что вы никогда не сможете взглянуть на них без отвращения? Вы обвиняли и наказывали их? Нет, вы нежно обнимали каждую из них, говорили, что они стали невинными жертвами злодеев. Вы повторяли бы им, что всегда будете уважать их и поможете им справиться с болью от страданий, причиненных им этими дикарями.

А почему, Диана, вы не можете дать маленькой девочке внутри себя передохнуть? Почему мерзость, которая произошла с ней, все еще считается ее ошибкой? Неужели вы не способны обнять и полюбить ее, начать уважать вместо того, чтобы унижать и клеймить ее позором?»

И правда, ни один телефонный разговор не сотрет ужасных воспоминаний. Но это просто поразительно, сколько мы можем услышать и осознать, когда мы готовы. Я была готова.

Итак, в 50 лет началась моя личная переоценка ценностей. Заправляя постель утром, я на минуту отвлекалась, читая слова на вязанной крючком подушке: «Я стремлюсь стать таким человеком, каким являюсь для моей собаки». Понимаю, звучит глуповато, но в то же время я вижу в этих словах определенный смысл. Моя собака ни за что не усомнится в том, что я – прекрасный человек, самый лучший хозяин на Земле, самый добрый и самый достойный любви человек. Неужели это я? Все началось с Кристофера Рива и его вопроса о том, КАК я проживаю каждый свой день на Земле? Я окончательно поняла все 28 октября 2007 года в 20 часов 8 минут. В ту минуту моя мама сделала свой последний глоток воздуха.

Глава 13 Dors bien, Maman

В 1999 году мне позвонили из полиции. Автомобиль моей мамы ехал по встречной полосе во Флориде, на трассе I95. Полицейские решили, что водитель пьян. За рулем была моя мама. Она была дезориентирована.