Не единственная

Почти не осознавая собственных действий, нащупываю руку паренька и крепко сжимаю. В такую минуту никому нельзя быть в одиночестве. И в жизни, и в смерти ты должен знать, что рядом есть кто-то, кто возьмет тебя за руку и поделится силой…

Пусть даже сам боится в сто раз больше тебя.

– О, великая Мать Тьмы, пожирательница света, покровительница полуночи и темных сил, – звучит надо мной бесстрастный голос магистра, – мы жертвуем тебе эту жизнь и кровь и молим открыть врата…

Он говорит что-то еще, но уже на незнакомом мне языке. Его адепты подходят один за другим. Не прерывая пения, выплескивают на меня и алтарь серебристую кровь, которая была у них в чашах.

Не выдерживаю и зажмуриваюсь до боли. Не хочу это видеть. Не хочу слышать!

И чувствую слабое пожатие в ответ.

– Все будет хорошо, – шепчу, не понимая, успокаиваю мальчишку или себя, – все будет хорошо… Нас спасут, вот увидишь…

Я отчаянно хочу в это верить!

Словно в ответ на мои молитвы, раздается чудовищный треск.

Вскрикнув, распахиваю ресницы.

Под сводом пещеры сверкают самые настоящие молнии. В строй колдунов врезается серая тень. За ней еще одна и еще. В свете молний мелькают клинки.

– Не останавливайтесь! – рычит магистр. – Продолжайте молитву!

Но пение прерывается звуками боя и рваными криками.

– Все кончено, – слышу знакомый уверенный голос, от звуков которого у меня перехватывает горло. – Брось кинжал, Азраон.

– Дарион! Дарион! – сиплю, глотая слезы облегчения.

Мой дарг нашел меня. Он пришел за мной. Теперь я в безопасности.

Он стоит в нескольких шагах от алтаря, облаченный в сверкающие доспехи. За его спиной звенят мечи. Кто-то падает, кто-то стонет.

– Мальчишка, думаешь, все так просто! – шипит магистр, делая шаг назад. – Слишком поздно! Ты уже ничего не изменишь!

Он опускает оружие, и на миг мне начинает казаться, что сейчас все закончится: он бросит кинжал на пол и сдастся в плен. Но вместо этого колдун швыряет его в Дариона!

Кричу и рвусь с алтаря. Железные браслеты врезаются в запястья и лодыжки, до крови раздирают кожу, когда кинжал проносится надо мной. Но я успеваю заметить тень. Быструю, словно ветер. Бесшумную, как сама смерть. Серокожую, с длинными белыми волосами. Тень, что закрывает моего дарга собой, как щитом.

Я давлюсь собственным криком.

Хатш застывает. Наши взгляды встречаются, и меня накрывает оглушительная тишина.

Чувствую, как мои глаза расширяются в ужасе, вижу, как губы дроу кривятся в знакомой усмешке, будто ничего не случилось.

Но вот он переводит взгляд вниз, на рукоять, торчащую у него из груди. С лица темного эльфа сползает ухмылка. Ее сменяют растерянность и недоумение.

Один тихий вздох – и дроу падает как срезанный колос.

Тишина взрывается криками и распадается на сотни осколков.

Глава 36

Кажется, я теряю сознание. Когда прихожу в себя, все уже кончено. Адепты валяются на полу темными кучами. Кто-то молится, кто-то стонет.

Отворачиваюсь, не хочу на это смотреть.

Самого магистра связали странными веревками, похожими на огненные плети. Он лежит в углу, спеленатый ими по рукам и ногам, но продолжает выплевывать проклятья и что-то про Темную богиню, которая должна быть довольна количеством жертв.

Я скольжу по нему помутневшим взглядом, и не сразу понимаю, что это слезы. Слезы заполнили мои глаза и бегут по щекам.

Хатш. Он отдал свой долг. Погиб, защищая Дариона, как и планировал. 

Не могу поверить в то, что это случилось. Мы не стали близкими друзьями, но сейчас мое сердце разрывается от горя.

Жизнь слишком несправедливая штука. А смерть слишком жадная. Она забирает лучших…

– Кто-нибудь, заставьте его замолчать! – рычит Дарион, когда вопли магистра становятся громче. Он приближается к алтарю и заносит надо мной меч. – Потерпи, я сейчас.

Пара ударов – и я свободна, цепи разорваны.

Мой дарг подхватывает меня с алтаря, ощупывает в поисках ран, дрожащими руками прижимает к себе и зарывается носом мне в волосы.

Бессвязно бормочет:

– Ты цела, цела! Слава Драконьим богам!

– Там… мальчик… – говорю, слегка отстраняясь.

– Он в хороших руках.

Дарион осыпает мое лицо поцелуями.

Краем глаза вижу, что с другой стороны алтаря два дарга освобождают Обсидианового от цепей. В одном из них я узнаю Эрдена.

Императорский поверенный поднимает голову. Наши взгляды встречаются, и Эрден подмигивает мне. Я застываю в недоумении, а он как ни в чем не бывало помогает мальчишке слезть с алтаря и похлопывает его по плечу.

– Теперь все будет хорошо, – выдыхает мой дарг. – Мы возвращаемся в Лемминкейр.

Мне хочется ему верить, но…

В ушах стоит голос магистра: «Мы жертвуем тебе эту жизнь и кровь и молим открыть врата…»

Темная богиня должна быть довольна количеством жертв…

Судорожно всхлипываю. Меня охватывает странное, болезненное оцепенение. Будто вместо сердца образовалась дыра, в которую утекают все чувства. Но еще хватает сил, чтобы сказать:

– Р-ритуал… Он не закончен…

И, точно в подтверждение моих слов, подземный толчок сотрясает пещеру от свода до основания.

– Идиоты! – кричит магистр, перемежая слова с истерическим смехом. – Ритуал переноса нельзя прервать, если он начат!