Не герои

— Астральный сосуд могут использовать и обычные маги. Правда, не для хранения душ, как я, а для накопления энергии. Сейчас я вам напишу формулу создания этого полезного артефакта.

Быстро набросав на доске нужные заклинания, я раскланялся под запоздалые, но бурные аплодисменты. Это знание маги утратили ещё во времена Европейской войны магов, когда и появились Западная и Восточная Федерации.

Я сам случайно отыскал эту вещь в записях учителя Никанора, когда искал способ не дать связаться душе Трофимова с его единомышленниками. Ну, вернее Марселлинн отыскала. О! Даже Ректор с Архимагом записывают, хотя всю лекцию сидели с понимающими улыбками. Внутренне усмехнувшись про себя, я помахал ручкой и пошёл в сторону двора Академии.

— Антуан, подожди, — окликнул меня Архимаг.

Я остановился.

— Свои гробы потащишь домой сам, — подошла ко мне Марселлинн. — Я останусь тут и пороюсь в архивах, ну а потом навещу старых друзей…

— Которые тебя встретят с осиновыми кольями. Ты мертва уже почти семь лет, не забыла? А гробы… ну давай подарим Универмагу, что ль. Юлька и на своих двоих дойдёт, сейчас только подлатаю её малость.

Вылечив Юлю, пока Марселлинн ворчала про то, что такая жизнь, когда с друзьями нельзя пообщаться, ей не в радость, мы уже впятером двинулись к выходу из аудитории. Там мы разделились. Арина с ректором пошла в библиотеку, а я с Архимагом и зомби— во двор, по дороге обсуждая разные способы применения астральных сосудов. И снова на выходе, уже из Академии, мы задержались, потому что нам перегородила дорогу та рыжая девчонка, подружка борзой девицы.

— Спасибо, что не стали убивать Кристину! — быстро выпалила она. И, как мне показалось, хотела даже меня обнять, но, наткнувшись на запрещающий взгляд старого волшебника, передумала. Возникла неловкая пауза. Девчонка переминалась с ноги на ногу.

— А то, что я унизил её, ничего? — я не смог удержаться от подколки.

— Вы про стриптиз? Так ничего смертельного же! Я и просто обожаю на неё без одежды смотреть, а она всегда ломается! — с этими словами рыжая ведьмочка убежала во двор, вероятно, в ожидании стриптиза.

— Вот не зря факультет Ведьм называют Лесбийским, — фыркнул Архимаг. — Антуан, может всё-таки…

— Нет, нельзя обламывать молодёжь.

— Ну как знаешь. Заходи, если что.

— Возможно. Только сначала с теми уродами, что мне жизнь в Великоуральске портят, разберусь.

Меня телепортировали ещё до начала стриптиза, но я был не в обиде. Что я, голых баб, что ль, не видел?

Правда, выходя из портала с ещё одной бабой. Подругой Стаса, бисексуалкой из Лерочкиного бара, которая зачем-то подбиралась к нашему дому. Она именно кралась, пытаясь подойти к дому, чтобы её не заметили из окон. Честные люди так не ходят. Так что я устроил полулесбиянке допрос с пристрастием.

— Ты что здесь делаешь, шалава обнаглевшая? — возмутился я.

— Я к Стасу! — попыталась храбриться девица.

Я, кстати, так и не узнал её имени, потому что нахер. Да и вообще немного параноик (нет, не так как Полина), поэтому особо разбираться не стал — выдернул душу и проверил, нет ли тут шпионажа. Не, не было. Просто бабское любопытство на тему, а не трахает ли наш Наёмник ещё кого в этом доме.

Словом, неловко получилось. Когда я ей возвращал душу, у меня вылетело из головы отдать приказ ей забыть этот момент и, короче, девчонка этой же ночью сбежала, даже не забрав вещей. Нет. К счастью, не доносить на нас, а ушла в монастырь. Женский. Там она скоро сделала карьеру, став настоятельницей… Но врать не буду, пробивалась она в руководящий состав с помощью язычка или нет — не в курсе. Но дисциплина в её монастыре была железная: молитвы, работа с перевыполнением плана. В общем, РПЦ мне, по сути, задолжала за такую активистку, но с этих жлобов разве стребуешь?

Вот был случай. Помог я как-то одному попу случайно. На него бандиты наехали, а мне они тоже нужны были, поэтому клирика я освободил, а из уголовников души повыдёргивал. И что же? Когда пришёл требовать долг, меня мало того, что святой водой облили, так ещё и пообещали, что если там снова покажусь, то меня «вся паства и святые братья отпиздят». Плюнул, не стал связываться с убогими, только, уходя, проклял тот приход. Заклятье оказалось специфическим. Через полгода служки увлеклись лекциями Хокинга, ушли из церкви и стали активно пропагандировать научный атеизм. Ещё через какое-то время тот жадный поп вместо проповеди прочитал лекцию Докинза, и так и пошло. Дошло до надписей на воротах «Бога нет, не было и не надо». Потом клирика отстранили, и он настолько на родную Церковь обиделся, что провозгласил мистические воззрения Джордано Бруно истиной в последней инстанции и начал отбивать у наших ортодоксов аудиторию. Не учёл только одного: что у него «святых братьев, которые могут отпиздить» уже не было, а у РПЦ были. Так что стал наш поп мучеником за веру. Не за ту, которую хотел изначально, — ну так на то оно и проклятье.