Не горюй о сердце — я скую другое (СИ)

Китеж полностью полагался на княжескую власть. Как и родной Марье Ярославль, который она не могла представить без твердой руки своего отца. Она слышала, что на севере, в новгородских землях, все важные решения выносит соборное вече, однако в Китеже не было сильных бояр: князья никогда не допускали, чтобы кто-то мог сравниться с ними влиянием на людские сердца…

— Старый князь немощен, звезды предрекают ему скорую смерть, — согласился с Вольгой волхв Чернобога каркающим вороньим голосом. — А у княжича Ивана нет сыновей. Нам о них не известно… Если мы пресечем их род, война завершится. Хотя бы ненадолго.

Кощей рядом незаметно двинулся, затылком прижимаясь к отполированному дереву высокой спинки. Ему понравилось то, что прозвучало в словах волхва — обещание. Они могли не только сломить хребет силе, таящейся в Китеже, но и завоевать его, забрать себе. Захватить Камень-Алатырь и, может, раздробить его на части. Это взволновало и Марью.

— Их поддерживают священники, — напомнил Ворон, их незаменимый разведчик. Он сидел на стуле несколько неловко, скованно, как птица на жердочке. Смотрел блестящими черными глазами умно и пристально. — Если мы убьем княжича, они могут выдвинуть кого-то… от себя. Выдумают знамение, провозгласят пришествие их Спасителя. Это укрепит волхвов Белобога.

— Если мы задавим их, разрушим их церкви, они не смогут ничего сделать, — хищно пророкотал кто-то из волкодлаков, и ему голодно отозвались другие. По залу прокатился гулкий грозный вой, скоро утихший. — Но нельзя же беспомощным отправляться в дом врага! — грянул волк, ударив тяжелой лапой по столу, и некоторые невольно содрогнулись. — Нам остается надеяться на их милость?

— Это наш единственный шанс, — настаивал Вольга, глядя на Кощея и Марью неумолимо, подсказывая: последнее слово за ними. Он по-прежнему стоял, точно на пиру, когда воздевал кубок и говорил горячие слова. Марье подумалось, в следующий раз Вольге придется пить на тризне. Но он был охвачен своей выдумкой, как сухая степь — пожаром. Говорил жадно: — Они не ожидают нашей сдачи! Лихолесье всегда сражалось — они привыкли, что мы доверяем мечу и топору, а не льстивым словам, не обещаниям. Но в поле нас однажды разбили, и наша земля до сих пор отравлена их поганой ворожбой! Пришло время рискнуть иначе. Попробовать нечто новое.

— Не забывай: если царь Кощей погибнет, мы тоже останемся без главы! — воскликнул один из упырей-купцов. Марья нередко замечала, что они стараются польстить Кощею, однако этот упырь в волнении часто моргал и воздевал верхнюю губу, что всем видны были шилья клыков — и впрямь испугался. Сдавленно, почти без вызова спросил Вольгу: — Или, может, ты сможешь повести нас?..

Вольга по-волчьи глухо заворчал, глянул на него исподлобья. Он никогда не был властолюбив, и такие предположения отчасти пугали его и заставляли растеряться. В поисках подсказки он оглянулся на Кощея, но тот размышлял о чем-то своем, молчал, кусая губы. Марья почувствовала на себе несколько взглядов и, злясь, вскинула голову. Она могла представить, о чем они с насмешкой думают: если Кощей погибнет, нам останется обычная человечья женщина, пусть и умеющая размахивать мечом!

— То, что ты предлагаешь, опасно, — сказал Кощей. — Мы не можем знать, что нас с Марьей не казнят тут же, как мы сдадимся. Но…

Выдумка Вольги была проста: Марья должна была выехать навстречу китежскому войску, вставшему неподалеку от Лихолесья, и объявить, что разговор с отцом разрушил чары Чернобога, вернул ей рассудок. Что она захватила в плен коварного колдуна, поскольку он не ожидал от нее непокорства, и бросилась прочь из проклятого места. Вольга пообещал послать им вслед младшую дружину, чтобы волчата выли и лязгали зубами, притворяясь страшной погоней. В довершение всего Марья должна была рухнуть на землю в ноги китежским воинам, креститься и выть. Ей стало тошно.

— Отец не даст меня убить, — с легким сомнением произнесла Марья. Она была неласкова с ним, а уязвить гордость старика просто. — Нет, он упрашивал меня вернуться! Он знает: если я выйду за Ивана, Ярославль станет сильнее. Я их трофей.

Ее отец всегда мечтал о силе. Она была лишь одним из его мечей. Способом добыть славу, возвыситься по сравнению с соседями…

— Марью Моревну они повезут в Китеж, чтобы выдать за княжича, — объяснил Вольга. — А Кощея — чтобы показать победу. Они ловят нас и сажают в клетки, как диких зверей! Как медведей на ярмарке! Княжич Иван молод, ему нужно свершение, что прославит его в народе. Он захочет показать всем плененного Кощея.

— А если княжич решит показать всем отрубленную голову моего мужа? — вспыхнула Марья, перебивая чьи-то робкие голоса, готовые возразить распалившемуся Вольге. — Твоего отца убили и превратили в трофей, Вольга, Змеев сын! — безжалостно напомнила Марья. — Я не позволю!..

Она сознавала: никто в Ярославле не позволил бы ей так голосить, вскакивать, спорить с уважаемым мужчиной. Но обитатели Лихолесья затаили дыхание, наблюдая за ними с любопытством. Здесь тоже любили сплетни. Но Вольга необычно мягко глянул на нее: