Не говори никому

Вздрагиваю от резкого отклика, развевающий вспышки воспоминаний, опускаю руки, позволяя Артуру побежать к девочке. А я надеялась…

Выдыхаю струю боевого настроя, поднимаюсь и разворачиваюсь к приближающему Лазареву, не спускающий с меня внимательных раскосых глаз, и неизвестного мужчины, вокруг которого вьются наши дети. Сжимаю руки в кулаки, засовываю их в карманы куртки, напрямую выдерживая появившегося неприятеля на территории. Только все катиться коту под хвост.

При одном взгляде на него напряжение рассеивается. Хитрые огоньки вспыхивают в его глазах, пробегаются по мне, оставляя невидимые кусающие ожоги. Каждое уверенное, грубое движение манит, заставляет провожать его глазами, невольно отмечаю. Все тело передергивает томительной судорогой. Что такое?

Варя и Артур звонко рассмеялись, обежав нас, после этого оба молодых человека замерли напротив меня. Ритм сердца ускорился, как только, не прерывая контакта, мужчина склонил голову набок и коварно приподнял левый уголок рта. Меня передернуло. Замерзшие конечности уже не казались такими замерзшими, потому что жар подступил к каждой частичке тела. Я скучала по нему за эти дни. Безумно.

Испуганно сглотнула, стоило его ямочкам на щеках стать более глубоким, будто он все понял по моему жалкому тоскливому взгляду. Брось, Катя. Ты придумываешь себе. Встряхнула головой, локон темного волоса пощекотал кончик носа, но от легкого касания внутри забурлило сладкой истомой. Как? Как у него получается одним взглядом подчинять мои оголенные чувства? Что в нем такого, чего нет в других?

Я что, назвала своего мужа ― другим? Все еще хуже, чем я предполагала.

Нацепляю на себя черствое враждебное выражение лица, угрожая себе, чтобы забыла о всяких небылицах. Нельзя. Не с ним.

— Воу, ребята, давайте организуем паузу. Не думаю, что такой вид шашлыка кому-нибудь понравится, ― вклинившись между нами, попытался разрядить обстановку проворный паренек и приподнял руки. ― Кстати, ― он разворачивается, и широкая улыбка ослепляет меня позитивом, ― я ― друг этого остолопа, с ребенком которого постоянно сижу. Зовут Никита. Но ты можешь меня звать ваше Высочество.

Берет мою руку, снимает перчатку и целует порозовевшую кожу ниже костяшек. Я робею от комичности ситуации, что, по итогу, вызывает у меня ответную удивленную улыбку.

— А ты зря время не теряешь, Никита, ― отчеканиваю его имя и притягиваю руку к себе. Надеваю перчатку, поправляю рукав куртки и снова прячу в кармане. ― Меня Катя.

— Значит, ты про нее говорил, мисс воспитательницу Вари? ― Кидает шутливо Семену чудак, не спуская с меня восхищенного внимания. Медленно сканирует, опоясывая без какого-либо пошлого подтекста мое тело, и возвращается к лицу. ― Как тебе повезло.

Я вздрогнула, посмотрев на Семена, лоб которого покрылся несколькими складками.

— Что он обо мне говорил?

— Только самое обольстительное, Катя, — в плясках диковинных сверчков излагалось иное.

— Ник, перестань, ― устало вздыхает Лазарев, смотря на своего друга с утомлением, дескать, как ты меня достал.

— А что? Катерина, вы очень привлекательная женщина. Не удивлен, что мужчина, который вас встретил, был поражен ледяной строптивостью. ― Наклонился вперед и прошептал: ― Но на вашем месте, я бы перестал его мучить.

Паршивец! Матерь божья. Да он многое о нас знает с Семеном.

Гневно смерила за спиной парня отца моей воспитанницы. Он сразу же поймал мой взгляд, принимая с многообещающей дерзостью. То есть такое положение вещей устраивает? Что ж, допустим.

— Никита…

— Можно Ник. Мы же не на собеседовании, ― поправляет юноша, выпрямляясь и складывая руки на груди. Только сейчас приметила иной запах одеколона, удушающий и приторный, не сочетающийся с мускусным, запоминающимся, словно жевачка приклеилась к волосам, ароматом настойчивости. Это как сравнить длинное облегающее платье со стразами от Картье на фоне обычных блеклых фабричных. Не в обиду Нику, но я бы выбрала Картье, как бы я не ценила пустоту денег. ― Так, что ты хотела спросить, детка?

— Ник, а можешь, пожалуйста, рассказать что-нибудь позорное про Семена.

Застлавшее озорство окружило бесят Никиты.

— Хм, даже не знаю… Зачем тебе это?

— Интересно, человек ли он или инопланетянин.

— Друг, эта девушка считает тебя инопланетянином! ― Указывает на меня большим пальцем, оглянувшись со смешком на Лазарева. Тот с ожиданием уставился на нас, видимо, мирясь с тем, что мы быстро нашли общий язык, хотя наличие раздражения на дне зрачков говорит о многообразии спектров его чувств. ― Ух, она мне нравится. ― Трет ладони друг об друга. ― Ну, ладно. Расскажу тебе первые дни пребывания этой занозы в компании «Korolev Grow».

Наша перепалка привлекла внимание детей, вставшие рядом с Ником, будто угадав, кто у нас будет рассказывать историю.

— А что-нибудь другое ты помнишь? ― лениво бросил папа Вари, засовывая руки в штаны. ― Например, про то, как я менял памперсы Варьке?