Не говорите Альфреду

– Двое моих взрослых сыновей в детстве были идеальными, очень умными, жаждущими учиться, все целиком и полностью за «Сида», в противовес «Малышу», – произнесла я. – Оба преуспевали в Оксфорде. А посмотрите на них сейчас. Бородатый Дэвид, с отличием окончивший университет, идет пешком в Китай искать истину. Иными словами, полностью поддался душевной лени. Другой, Бэзил, даже еще более умный, моя радость и гордость, лежит весь день лицом вниз на испанском пляже. Как вы это объясните?

– Полагаю, они имеют лучшие шансы, чем мои бедные внуки, потому что у них, по крайней мере, уже есть в голове кое-какое содержимое.

– Если вы спросите мое мнение, то все они преодолевают эти глупые фазы. Тут нет ничего нового – мы с моими кузенами были совершенными идиотами в детстве. Единственное отличие состоит в том, что в те времена взрослые не обращали на это внимания, тогда как мы концентрируемся (вероятно, слишком много) на этих детях и их оплошностях. Сколько лет вашим?

– Сейчас им должно быть семь, восемь и девять лет.

Месье Буш-Бонтан удивился, когда я рассмеялась.

– В их возрасте, – сказал он, – в свободное время я читал великих классиков.

– Мы всегда думаем так о себе, но не всегда это абсолютная правда!

Как только мы покинули столовую, Дэвид увел свою жену. Объяснил, что у них важная встреча у моста Альма.

– Мы опаздываем уже на семь дней – мы должны идти немедленно.

– Но вы вернетесь ночевать?

– Возможно, переночуем там.

– Где?

– Под мостом, где мы встречаемся с нашим другом.

– Не делайте этого. Вы ведь устали.

– Великий дзен-мастер По Чанг сказал, что, когда ты устал, спи. Мы можем спать везде.

– А малыш?

– Он тоже пойдет. Он постоянно спит. Доброй ночи, ма.

– Мы увидим вас завтра?

– Наверное. Доброй ночи.

Вновь появились Филип и Норти. Валюбер вскочил со стула возле мадам Ю и быстрым, мастерским манером увлек Норти на свободный диван. Они просидели там остаток вечера, часто смеясь. Грейс, вполуха слушая Филипа, который установил между ними кратчайшее расстояние, смотрела на них невозмутимо, даже, как мне показалось, насмешливо. В обычное время, в правильной очередности гости стали подходить и благодарить нас за восхитительный вечер, отправляясь затем своей дорогой. Я редко чувствовала себя такой усталой.

Глава 12

Я сидела на своей кровати, глядя на Альфреда.

– Мы смеемся или плачем? – спросил он. – Ты видела младенца?

– Он, похоже, спал. Я видела только колыбельку.

– Чей он, как ты думаешь?

– Конечно же, их.

– Он желтый.

– Младенцы часто такими бывают.

– Нет, дорогая. Я имею в виду, что это азиатский младенец.

– Святые небеса! Ты уверен? Я полагала, это наш внук.

– Может, и так. Возврат к предкам. Есть у тебя какой-нибудь китайский предок, Фанни?

– Разумеется, нет. Может, у тебя есть?

– Сомневаюсь. Уинчемы, как ты знаешь, были йоменами в Херефордшире, в одной и той же деревне еще со Средних веков. Если бы один из наших предков поехал на Восток и привез экзотическую жену, это стало бы в нашей семье захватывающей легендой. Маленькая леди тоже не похожа на монголку, не так ли?

– Ни капли. Как загадочно. Ну, если они везут его в Китай, это будет все равно что возить уголь в Ньюкасл.

Два дня мы ни разу не видели ни Дэвида, ни Дон, ни колыбель; на третий они явились опять. Мы с Альфредом пили чай в Зеленой гостиной.

– Похоже, они ушли навсегда, – произнесла я. – Может, мы были недостаточно приветливы с ними?

– Не понимаю, что еще мы могли бы сделать.

– Вероятно, ничего. Я чувствую вину в отношении Дэвида, как я часто тебе повторяла, из-за того, что люблю его меньше других.

– Нужно смотреть на вещи реалистически, моя дорогая. Ты любишь его меньше, потому что он меньше для этого пригоден, – все очень просто.

– Но не может ли это быть потому, что я любила его меньше с самого начала? Я лежала без сна, пытаясь вспомнить…

– Он всегда был точно таким же, – заявил Альфред, – он таким родился.

Неожиданно в дверях появились они, двигаясь по-крабьи боком, с колыбелью между ними.

– Как хорошо! – воскликнула я. – Вот и вы. Мы уже начали опасаться, что вы ушли на Восток.

Дэвид прижал свою бороду к моему лицу и произнес:

– Напротив, мы взяли немного назад – на Запад – в Исси-ле-Мулино[74]. Но сейчас мы действительно уже в дороге. Просто зашли попрощаться.

Я позвонила, чтобы принесли еще чайные чашки, и обратилась к Дон, надеясь вовлечь ее в беседу:

– Исси-ле-Мулино – такое красивое название. Как он вам показался?

Она молча повернулась ко мне, а Дэвид нахмурился. Он презирал светскую болтовню и цивилизованные манеры.

– Это просто рабочее предместье, – объяснил он. – Ничего интересного для человека вроде тебя. Мы пошли повидать практикующего дзен-буддиста, у которого там комната.

– А где вы там жили?

– В его комнате.

– Целых три дня?

– А что, миновало три дня? Откуда мне знать? Это могло быть три часа или три недели. Мы с Дон не пользуемся часами и календарями, поскольку не ведем светскую жизнь! – Последние слова были произнесены пренебрежительным тоном.

– По-моему, ты сказал, что он живет под мостом.