Тем не менее пример Роберта вдохновлял. Вопреки всему он победил. Не ушел незаметно, оставив неутешных родных и память по себе, как другие. Нет, он остался! Вернее, умерла и уже давно разложилась его плоть. Но стихи, фотографии, письма бережно хранились. Разве не означало это, что он победил смерть, безумие, судьбу? Настоящий боец, этот Роберт. Боролся против судьбы. Не желал принимать навязанные ему условия заведомо проигранной игры. Шел напролом, несмотря ни на что. Верил в исключительность своей судьбы.
Любе тоже нужно поверить в судьбу. Но в какую? Разве знает она? Судьбу жены, матери, любовницы?
2
Никому бы она не призналась. Стоило доверить эту тайну хоть единой душе, и судьба Любы становилась очевидной – быть запертой в заведении для душевнобольных. Как Джинни. Но то, что с ней случилось, было истинной правдой. Уже несколько лет она изменяла мужу с призраком великого Поэта. Вот оно, лекарство от уныния.
Каждая клеточка тела жила и светилась радостью. Дни переливались многоцветной радугой. Мгновения, проведенные с Робертом, беседы и близость – вот истинная драгоценность, в этом смысл, надежда, оправдание всему; лелеять память об этих минутах, перебирать в дни душевной слабости, пьянеть от воспоминаний, словно мгновения эти – дурманящий, дразнящий эликсир счастья.
То, что запомнилось, отпечаталось в памяти ярче всего, – самый первый раз. Так оно и было, как у юной девушки – в первый раз. Нет, как у старой девы, не сумевшей вовремя познать земную страсть, – первый опыт, запоздалый, сладкий, томящий. Подобно земле, забывшей истинное предназначение, заскорузлой, засыхающей, пахарь изо всех сил пытается вскопать, удобрить, увлажнить эту почву, что стала всего лишь поверхностью, пылью. И упавшее в нее первое робкое зерно прорастает тонким, нежным ростком, слабо зеленеет, но тянется вверх – к солнцу.
3
То был воскресный вечер. Утро они провели с профессором Джейком и его женой Джейн. Профессор позвонил накануне и предложил отправиться на просмотр голливудской «Лолиты». Посмотреть, обсудить – такова была цель. Джейк явился со своей дорогой Джейн, Люба – приличия ради – привела мужа Гришу.
В зале пригородного кинотеатра, вмещавшего человек триста, помимо Джейка с Джейн и Любы с Гришей было еще четыре человека – мужчина с женщиной, а также две пожилые дамы. Гриша купил целое картонное ведро попкорна и теперь усердно его поглощал, запивая пепси-колой. Люба стеснялась мужа, но замечаний делать не решалась. Побежали первые кадры фильма. Джейк тут же задремал. Джейн некоторое время держалась, затем тоже склонила головку на грудь.
– Дорогая Луба, знаете ли вы, что этот фильм был признан скандальным?
Они сидели в маленьком ресторанчике, где подавали итальянскую тонкую пиццу и кофе. Просмотр завершился, началось обсуждение. Джейк не желал расставаться с привычным профессорским тоном. «Может, я его последняя ученица?» – подумала Люба.
– Не знаю. Я в те годы, когда вышел фильм, газет не читала.
– «Лолита» появилась на широком экране только через два года после того, как была снята. Как это у вас в России говорят? Фильм два года «пролежал на полке».
– Джейк, вы просто кладезь мудрости и познаний, – ответствовала ему Люба, пряча глаза. Неожиданно для себя она была поражена чувственностью того, что увидела на экране, в самое сердце. Что было делать с этими, мало ей знакомыми, непривычными, некомфортными ощущениями?
– Вы понимаете, Луба, что сам роман был иносказанием? Это наше американское ханжество сделало «Лолиту» лолитой.
Но Люба не желала обсуждать фильм. Она мечтала попасть домой. Жаждала уединения.
4
Дома были чай вдвоем, всегдашний телевизор и тепло надоевших вечеров – долгих, предсказуемых, набивших оскомину, ненавистных, неизбежных. Но Люба не хотела садиться на привычное место у экрана. Не желала диванного счастья, телевизионного похмелья. Слонялась из угла в угол, прибирала, пыталась читать. Муж изредка отрывался от экрана, звал ее присесть рядом, похлопывал по дивану ладонью – так зовут кошку. Наконец выключил телевизор, встал, подошел вплотную и заключил ее в объятия. Утомленный долгим воздержанием, увлек несговорчивую подругу разговорами, соблазнив редким вниманием и лаской, а затем потащил в спальню.