Не ищи меня

– Я говорю о том, что было непосредственно перед аварией, – говорю я. – Я ничего не помню. Сначала я веду машину, а потом оказываюсь в больнице. Я не помню столкновения, не помню, как меня доставали из машины…

– Уверена, вам говорили, что это довольно частый случай среди жертв автокатастрофы, – Линдси смотрит на меня ободряюще. – Это нормально.

Я качаю головой. Моя ситуация какая угодно, только не нормальная.

– Я уверена, что воспоминания где-то там, в голове. Они как будто постоянно играют со мной в прятки. Как только я подбираюсь к правде, она ускользает и хоронится в другом месте. Иногда мне кажется, что игра никогда не закончится, что я всю жизнь проведу в поисках и в конце концов сойду с ума.

– Есть над чем работать, – бормочет Линдси, задумчиво искривив рот. – Но, допустим, эта «правда» – она показывает пальцами кавычки – существует, тогда почему ваше подсознание ее прячет?

Я бросаю на нее взгляд, который можно расшифровать как «ты действительно такая тупая?»

– Потому что авария случилась по моей вине.

– Но ведь нет никаких доказательств, разве не так? – Она останавливается, чтобы просмотреть свои ранние записи. – Вам не предъявляли обвинения в нарушении правил дорожного движения, вы не пили, не употребляли наркотики.

– Есть свидетель, который за секунды до аварии видел, как машина дергается, – выпаливаю я. У меня как будто открывается зияющая дыра в животе, и через нее меня затапливает паника. Мы входим на опасную территорию. Раньше я никогда не пускалась с Линдси в такие подробности, мы всегда обходили произошедшее стороной, разговаривали больше о чувствах, нежели фактах. О чувстве потери. Горе. Депрессии. Вины за то, что я осталась в живых.

Она снова сверяется с блокнотом.

– Следствие пришло к заключению, что у вас лопнула шина и вы потеряли контроль над автомобилем.

– Не было никаких доказательств, всего лишь вероятность. Криминалисты не смогли определить, что в точности произошло, – я чувствую, как холодеют руки и ноги. Меня тошнит, я хватаюсь за живот. – Простите, не могу продолжать. Мне плохо. – Я закрываю глаза и, согнувшись, пытаюсь оттолкнуть надвигающуюся темноту.

– Все в порядке? – голос Линдси звучит словно издалека. – Анна, послушайте меня… Глубоко вдохните и выдохните… Вспомните ваши упражнения… Хорошо, Анна, молодец.

Анна, думаю я, усиленно пытаясь набрать воздух в легкие. Почему я выбрала это имя? Оно мне даже не нравится.

Я чувствую у себя на колене руку Линдси.

– Принести воды?

– Пожалуйста, – шепчу я. Спустя несколько мгновений я медленно поднимаю голову и открываю глаза. Мир перестает кружиться, тошнота отступает.

Она протягивает мне стакан.

– Вы сегодня многое в себе открыли, Анна. Вы были очень смелой.

– Я не смелая, я трусиха, – отвечаю я, делая глоток. Вода теплая, с металлическим привкусом. – Если бы я была смелой, я бы вспомнила.

– Вы делаете невероятные успехи. – Она вырастает надо мной, сунув руки в карманы красных бесформенных штанов. – Я хочу, чтобы вы подумали кое о чем к следующему разу. Что, если вы не подавляете свои воспоминания? Что, если их просто нет?

* * *

Я возвращаюсь со своего продленного обеденного перерыва, тихо сажусь на место и вывожу на экран компьютера утренний предварительный отчет. Через несколько секунд уже кажется, будто я никуда не уходила. Но от нашей Маргарет ничего не скроется. Она приближается ко мне с двумя чашками чая, над которыми поднимается пар.

– Держи. – Она осторожно ставит чай на подставку. – Мне не хватало тебя за обедом. Подумала, вы куда-то улизнули с Крисом.

Бедная Маргарет все совсем не так поняла. Неделю назад она видела, что мы пришли на работу вместе, и решила, что мы теперь парочка.

– Я же сказала, мы просто друзья, – говорю я. – Соседи по квартире. Мы составляем друг другу компанию и экономим на счетах.

– Конечно, котик, – она сияет. – Не волнуйся, со мной твой секрет в безопасности. Просто дай знать, когда покупать шляпку.

Я непроизвольно смеюсь вместе с ней.

– О, Маргарет…

Она подмигивает и уходит к своему столу.

Я пишу Крису, напоминаю ему, что мне придется сегодня задержаться и отработать дополнительные полчаса перерыва. В ответ он напоминает мне, что сегодня вечером должен быть в Святом Спасителе, поэтому все равно не сможет меня подвезти. Воспоминание о бездомных вызывает приступ паники, пальцы начинают тыкать не в те кнопки. «Прости, забыла. Увидимся позже». Мы не ставим поцелуйчики в конце сообщений. Таков его рыцарский кодекс – а я не хочу подавать сбивающие с толку сигналы.

Крис живет в новом районе, в двадцати минутах езды от центра города на автобусе. Городской совет продал несколько школьных спортивных площадок, чтобы построить триста новых домов. Не все квартиры пока заселены, в подъездах до сих пор пахнет краской. Я часто вижу шныряющих в округе незнакомцев – скорее всего, это потенциальные покупатели или съемщики, но я всегда чувствую облегчение, когда оказываюсь дома и поворачиваю замок входной двери.