Не лги себе

Василий не обижался. Каждый раз, когда он получал письмо, Гошка просто изощрялся в ехидстве. Никакие журналы не могли, бы убедить его в том, что Настя переменилась. Росла заносчивой девчонкой, училась кое-как и вдруг такая слава!

— Ну, что же, — задумчиво возражал ему приятель. — Разве так не бывает? Была плохой, стала хорошей. А в славе сомневаешься — так лучше бы ее совсем не было… Я-то ведь обыкновенный старшина.

Гошка махал на него рукой, как на конченного человека.

• • •

И вот снова вернулась в Охлопково осень, снова одаривала она людей всеми щедротами, словно хотела заручиться, чтоб и на следующий год они ждали ее столь же хлопотливо. Уже начали играть в Охлопкове веселые свадьбы, потому что к осени как-то всегда поспевают и невесты… Еще весной сдавали они свой последний экзамен в школе или на агротехнических курсах, еще весной носили в косах наивные ленты, а летом, посмотришь, придет в кино степенная девушка — в вязаной городской кофточке, к которой косы требуется укладывать особенным образом. На таких деловито посматривает председатель, прикидывая в уме, какой еще участок в колхозе нуждается в грамотных кадрах. В свое время так была замечена и Настя. Но прежде чем она стала знатным человеком, председатель хлебнул с ней немало горя…

В этот вечер Настя возвращалась с фермы в особенно приподнятом настроении. Только что взвешивали телят, и бригадир сказал ей, что теперь у нее, пожалуй, больше оснований поместить свой портрет в печати. Слушать об этом было радостно и слегка досадно. Не виновата Настя, что понравилась тогда столичному фотографу. Как он объяснил ей, журналу требовалась какая-то «вкладка» и будто бы Настя подходила для этой цели по всем статьям. А потом выяснилось, что фотограф искал просто хорошенькую девушку, у которой бы недурно шли дела и по работе…

Вспомнив всю эту историю с портретом, Настя нахмурилась, но тут же улыбнулась. Сегодняшние дела были приятнее прошлогодних. Зоотехник Борис Иванович намекнул, что после репетиции у него будет к ней серьезный разговор…

Ленка встретила сестру у калитки. Лицо у нее было встревоженное и как будто заплаканное.

— Приехал!

— Кто приехал? — почему-то похолодев, спросила Настя.

— Вася Пирожков приехал. Из армии. Совсем.

— Что значит — совсем? К кому совсем?

Карие большие глаза Ленки заморгали:

— Не знаю. Ой, ничего я не знаю. Сидит в комнате, спрашивает тебя. Ой, что теперь будет, Настенька…

— Подожди, — нахмурилась Настя. — Почему он спрашивает меня? Ведь писала-то ему ты.

— Подписывалась я не так…

— Что значит — не так?.. Моим именем? Ты с ума сошла!

— Ой, ничего я не знаю, — в лихорадочном ознобе твердила Ленка. — На меня он даже и не смотрит.

Зато Настя окинула сестру весьма внимательным придирчивым взглядом. Ленка стояла перед ней в затрапезной юбчонке и какой-то линялой майке, видимо гость застал ее за рытьем картошки. Об этом же говорили перепачканные руки сестры.

— Эх ты, золушка! Поди умойся! — коротко приказала Настя.

На крылечко Настя поднималась настроенная к гостю весьма критически. Не многого стоит такой парень, который гоняется только за хорошеньким личиком. Как это так — не заметить Ленки? Да у Ленки что глаза, что румянец, что фигурка… А уж про характер и говорить нечего, редкостной доброты. Надо еще посмотреть, что он сам-то собой представляет, все более закипая, подумала Настя и, на всякий случай придав себе немыслимо гордое выражение, вошла в комнату.

• • •

Мать поила гостя чаем. На столе, покрытом новой скатертью, сердито пофыркивал самовар, словно выговаривал хозяйке: «Зачем поставила? Зачем поставила?»

«И в самом деле ни к чему», — подумала Настя.

Гость поднялся ей навстречу. Он сделал это так поспешно, словно хотел взять под козырек.

— Здравствуйте! — сухо сказала Настя.

Васю это порядком озадачило. Не такую встречу обещали ему в письмах!

— Вот, приехал, — смущенно улыбаясь, начал Вася. — Отслужили с Гошей — и по домам. Я, правда, дома-то еще как следует не побывал. Дружка обидеть не хотелось. Знаете ведь, какой Гоша.

— Знаю, — озорно согласилась Настя. — Он все такой же рыжий?

— Что ты, доченька! — сконфузилась перед чужим Анна Петровна. — Какой же он рыжий, разве что чуточку… Вот говорят, Егор Кузьмич («Это Гошка-то Егор Кузьмич!» — Настя чуть не фыркнула.) даже отличился по службе.

— Там, наверное, все отличаются, — все тем же тоном, но заметно веселея, отозвалась Настя. Она лукаво посмотрела на гостя, который все еще стоял, возвышаясь над белым столом. Он ответил ей недоуменным взглядом. Глаза у него были серые, пристальные. «С характером», — решила Настя, и это открытие было ей почему-то приятно. Молодец Ленка, если сумела зазвать в дом такого парня. Любопытно, что она ему писала?