Не лги себе

И в это время скрипнула дверь, пропуская младшую сестру. От Золушки не осталось и следа. В комнату вошла нарядная девушка, хотя и с потупленным взглядом, но вполне сознающая свою миловидность. Только сейчас Настя заметила, как повзрослела ее сестра. Чистый белый лоб венчали два жгута белокурых кос, заплетенных, как видно, наскоро и потому пушистых. Умытое разгоревшееся лицо невольно привлекало мягкостью выражения. Его не портили даже кое-где проступившие веснушки.

И сразу успокоилось сердце Насти. «Ничего, разберутся, — весело подумала она о сестре и о госте. — Ну посердится он на нее малость, экая беда».

— Это моя сестра, не знакомы?

— Нет, не приходилось, — пробормотал гость, но руку Ленке пожал крепко, с удовольствием.

— Садись, доченька… Это моя меньшая, самая главная моя помощница. Тоже вот собирается на ферму идти, как Настенька. Любит она животных. Поработает, а там, может, и в институт поступит…

— Это не обязательно, — вспыхивая и бросая на гостя быстрый взгляд, сказала Ленка. — Никуда мне отсюда уезжать не хочется. Разве что на курсы какие, ненадолго.

Гость поддержал ее, что в Охлопкове действительно так хорошо, что уезжать отсюда никуда не хочется, да и колхоз первый в районе, так сказать прославленный… Но при этих его словах Настя опять усмехнулась и, присев было на минутку к столу, поднялась.

— Вы меня извините, — сказала она гостю, — но я вас должна покинуть. Беседуйте тут, угощайтесь. Мне в клуб пора.

— Если разрешите, я провожу.

Неизвестно, что бы ему ответила на это Настя, но в это время звякнула калитка. Кто-то высокий мелькнул под окнами, взбежал на крыльцо и густым баритоном попросил разрешения войти.

— Входите, входите! — разрешила Настя.

Гость насторожился, и Ленка, заметив это, грустно сказала:

— Это зоотехник наш, Борис Иванович, приятель Настин…

Еще во дворе, умываясь и приводя себя в порядок, Ленка решила, что будет вести себя с Васей Пирожковым, как на суде. Расскажет все, как было, и попросит прощения. Не было у нее никакой надежды, кроме как на это прощение…

Но как обрадовалась она приходу Бориса Ивановича! Именно он своим нечаянным приходом помогал Ленке в ее трудной и неотложной задаче.

— Мы вас ждем, Настя! — тоном упрека сказал вошедший. — Все собрались, а главной героини нет… — И вдруг заметил, что за столом сидит военный, вернее — бывший военный, если судить по следам отпоротых лычек. И это, должно быть, не понравилось зоотехнику.

— Впрочем, у вас, кажется, гости…

Вася привстал и сдержанно поклонился. Пристальные глаза его мгновенно оценили красиво сросшиеся брови зоотехника, его изящную худощавость городского человека. Только зря он здесь носит полуботинки на каучуковых подошвах! Обувь эта хотя и прочная, но не для охлопковской осенней грязи!

— Гости это не мои, Борис Иванович! — как бы пропела Настя. — Это к Лене приехал, земляк наш. Переписывались они с ним. Вы, кажется, из Каменки? — любезно поинтересовалась Настя.

Солдат подавленно молчал.

Анна Петровна поперхнулась чаем и оторопело воззрилась сначала на старшую, потом на младшую дочь. Ленка сосредоточенно комкала в руках носовой платочек. И сама она сжалась в комок, готовая провалиться сквозь землю от этих пристальных удивленных взглядов. Ах, какая решительная, какая дерзкая эта Настя!

Далеко, на другом конце деревни, пели озорную частушку:

У моего у милого
Голова из трех частей:
Вентилятор, карбюратор
И коробка скоростей.

— Н-да… — усмехнулся Вася. — Обстановочка!

Он призывал на помощь всю выдержку бывалого солдата, попавшего в сложные условия. Что случилось с Настей? Почему она притворяется перед ним и перед этим фертиком? (Иначе он просто не мог назвать своего неожиданного соперника.)

— У нас хорошо, — ворковала Настя, — не раскаетесь, что приехали. Другие после армии все в город рвутся, а по мне так здесь лучше. Правда, Борис Иванович? — И уже только к нему, так и не сошедшему с порога: — Сейчас я, одну минуточку, только жакет накину…

Они ушли счастливые, занятые собою, забыв даже распрощаться. Мелькнула под окнами голубая Настина косынка, так и льнущая к плечу высокого спутника. И тогда неприятный холодок сомнения тронул Васино сердце. Настя не притворялась, не играла, она любила другого. Вся ее любовь была напоказ — к человеку, который носит туфли на каучуке. Но зачем же эти письма, добрые слова и робкие уверения?

Анна Петровна завела было разговор о погоде, но, видя, что гостю не до погоды, вышла.

— Мне, пожалуй, тоже пора, — сказал Вася и потянулся за фуражкой.

Ленка не двигалась с места. Она только подняла на него добрые карие глаза, и он удивился, прочтя в них смущение. «Стыдно ей за сестру, — догадался Вася, — щеки так и полыхают». И вдруг ему захотелось поговорить с ней, узнать причину Настиных перемен.

— Вот какие дела, Лена… Ехал — планы всякие строил, а выходит, зря. Ненадежные у меня землячки, с ветерком…

— Ой, что вы! — ужаснулась Ленка. — Да Настя никогда… она у нас не такая…