(Не) люби меня

– Наверное, щенок тем стал ближе, чем сын, что делит одну шлюху с вами.

Все произошло в одно мгновение – король схватил со стола тяжелый подсвечник на пять свечей и швырнул в спину уходившему просителю. Лорда Кадарна спасла лишь жировая прослойка на спине – удар оказался так силен, что грузного мужчину швырнуло в дверь лицом, как щенка.

– Убирайся, – сказал Дидье, глядя, как слуги помогают стонущему лорду подняться на ноги и выпроваживают за дверь. – И впредь поостерегись говорить при мне недостойные вещи.

Сэр Лиммерик лишь покачал головой, но благоразумно ничего не сказал.

Через полчаса явилась фрейлина королевы и сообщила, что миледи Тегвин просит принять ее.

Сэр Лиммерик приподнял брови и покачал головой, показывая, что именно этого он и ожидал. Но у Дидье не было никакого желания выслушивать еще и жалобы жены после того, что он выслушал от ее родственника.

– Передайте ее величеству, – сказал он фрейлине, – что сейчас у меня нет времени. Я навещу миледи при первой же возможности.

– Ваше величество!.. – воскликнула фрейлина возмущенно.

– Вы слышали? – повторил сэр Лиммерик.

Но дверь уже отворилась и вошла королева.

– Прошу вас, оставьте меня с мужем наедине, – сказала она, обращаясь больше к сэру Лиммерику.

Мажордом вопросительно посмотрел на короля, но тот только поморщился и махнул рукой, позволяя удалиться. Любезно пропустив вперед фрейлину, сэр Лиммерик медленно затворил дверь, оставив супругов одних.

– Если вы пришли жаловаться из-за того, что я ударил вашего родственника – напрасная трата времени, – сказал Дидье, подходя к зеркалу якобы для того, чтобы завязать потуже тесьму на вороте рубашки. Укус, оставленный Дианой, был хорошо виден на шее – два ровных полумесяца, красновато отпечатавшиеся на коже.

В зеркале королю была видна жена – она стояла посредине комнаты, чуть сутулясь и теребя платочек. Королева грустно улыбнулась и сказала тихо и спокойно, как обычно:

– Вы же знаете, сир, что я не вмешиваюсь в ваши дела. Женщина должна быть лишь поддержкой мужу, ее женский ум не способен понимать тонкости ведения государственных дел. Я просто хотела спросить у вас разрешения, чтобы выехать из Ланвара на пару недель.

– Куда собрались? – спросил Дидье, чувствуя облегчение, что речь пойдет не о том, как он сорвался на Кадарна.

Ему и правда не следовало швырять в него подсвечниками, но боров сам напросился, говоря непотребности о Диане.

– Хочу посетить монастырь святой Чаши, – сказала Тегвин, поднимая голову и встречая его взгляд в зеркале.

Дидье замер, ощутив холодок под ребрами, и королева сразу поняла его чувства:

– Да, это рядом с замком Верей. Я думаю, остановиться там, пока будут идти службы.

– Зачем вы едете туда? – спросил Дидье, отворачиваясь. Потому что выдержать этот печальный женский взгляд оказалось труднее, чем выстоять против четырех противников, вооруженных мечами и кинжалами. – В моей стране множество монастырей – и богаче, и ближе.

– Позвольте мне поехать, дорогой, – сказала она мягко, подошла к нему почти вплотную, робко подняла руки и снова и опустила, словно собиралась обнять, но так и не решилась. – Я вижу, как вы страдаете. Вы набрасываетесь на людей без причины. Королю необходимо спокойствие. А его мужчинам можем подарить только мы, женщины. Не волнуйтесь и уделите время своим обязанностям, – она осмелилась и легко погладила мужа по плечу, сказав совсем тихо: – Я привезу ее. Я привезу вам леди Верей.

Глава 17. Западня

Королевский приказ и письмо от свекрови привезли одновременно. Жозеф прежде всего сломал печать на королевском послании и углубился в чтение. Я следила за ним с замиранием сердца. Что прикажет король? Прикажет вернуться в столицу? Он ведь грозился, что я сама приду к нему…

– Меня назначают прокурором в графство Вигга, – произнес Жозеф, словно не веря тому, что читает. – Ди! Я буду представителем короля! И в случае, если зарекомендую себя надлежаще, получу титул графа Вигга и все его земли! Жозеф Верей, граф Вигга, – повторил он в упоении, – это звучит! Как песня звучит!..

Но для меня новость не была песней. Я еще плохо разбиралась в северных графствах, но судя по восторгам Жозефа, назначение не было ссылкой. А если оно не было ссылкой, то было… королевской честью. Король щедро одаривал моего мужа, чтобы опутать его своей милостью, как сетями, и бедняга Жозеф лез в эту сеть с головой.

Пока рядом находился гонец, я не могла ничего сказать Жозефу, а он уже принялся читать письмо матери. Но когда королевского посыльного увели, чтобы он мог поесть и отдохнуть, я коротко спросила:

– Это надолго?

– Всего на полгода, – ответил он, не отрываясь от письма матери.

– Когда мы выезжаем? – я уже прикидывала мысленно, что взять в дорогу.

– Я уезжаю послезавтра, – Жозеф закончил читать и бросил письмо матери на шахматный столик, а приказ короля благоговейно свернул и перевязал лентой. – Ты и соскучиться не успеешь.

– Подожди, – я почувствовала холодок в груди, – как это – не успею соскучиться? Разве я еду не с тобой?