(Не) люби меня

Первый день я лежала в постели, не желая никого видеть. Ланвен выпроводила и леди Бригитту, которая по своему обыкновению заявилась утром в сопровождении служанок, а потом выпроводила и самих служанок, распорядившись принести завтрак в комнату.

Я не хотела есть, но Ланвен уговорила меня съесть одну ложечку, потом другую, намешала меда в молоко, чтобы было сытнее, и заставила выпить. Она возилась со мной, как с ребенком, не надоедая болтовней, но постоянно отвлекая от грустных мыслей.

Да, она правильно поняла – я лежала в постели вовсе не от слабости после удара Жозефа. Боль от предательства близкого человека была сильнее телесной боли. Сначала мне казалось, что мир рухнул. Разлетелся на мелкие осколки, как и мое сердце. Всё, во что я верила, что держало меня над бездной – всё исчезло. И теперь я была совершенно одна – против короля, охваченного болезненной страстью, против свекрови, толкавшей меня к нему в постель, а потом называвшей меня шлюхой. И против мужа, который клялся любить меня до самой смерти, которому я без оглядки подарила саму себя, отказавшись от прежней жизни. Слишком щедрый подарок, как оказалось.

Мазь, предложенная Ланвен, и правда помогла – опухоль спадала, и на скуле виднелся только небольшой кровоподтек. Но, конечно же, выйти с таким лицом из комнаты было невозможно. Я представила, сколько сплетен и пересудов вызовет избиение леди Верей лордом Вереем, и мне хотелось пролежать в постели неделю, а то и месяц.

Но такой роскоши мне никто предоставлять не собирался, и уже вечером пришел посыльный с очередным подарком от короля и приглашением на завтрашнее театральное представление, которое собирались устроить прямо в замке.

Ланвен не впустила посыльного в комнату, а передала мне деревянную шкатулку, и повторила приглашение.

– Скажите, что я не пойду, – ответила я, отворачиваясь к стене.

– А подарок? – спросила Ланвен.

– Заберите себе, если нравится, – сказала я равнодушно.

– Хм… – она больше не настаивала.

Я слышала, как она разговаривала с королевским слугой, а потом закрыла двери и притихла, зашелестев страницами книги. Закрыв глаза и свернувшись клубочком под одеялом, я думала о том, как мне спастись. Искала и не находила пути спасения. Попытаться бежать? Но как? Уступить? Это всё равно, что умереть.

Повернувшись в постели, я увидела открытую шкатулку, которую Ланвен поставила на подушку – чтобы я не могла не заметить. В шкатулке, на бархатной подушке, лежало великолепное жемчужное ожерелье. Там же была записка, услужливо развернутая, и я сразу пробежала глазами строчки, написанные сильным, размашистым почерком: «Вчера вы досчитали до пятидесяти трех».

– Жемчужин и в самом деле пятьдесят три, – сказала Ланвен, не поднимая головы от книги. – Сир большой затейник. Уверена, если бы вы досчитали до ста, то он подарил бы вам ожерелье длиной до пояса.

Я не ответила, и Ланвен посмотрела в мою сторону.

– Ну вот, что-то не то сболтнула, – поругала она саму себя. – Не думайте о плохом, леди. Когда думают о плохом, кровь сворачивается. Полюбуйтесь лучше жемчугом…

– Он мне не нужен, – я столкнула шкатулку, и она упала на пол.

– Это вы сейчас так говорите, – сказала Ланвен, поднимая королевский подарок, разглаживая записку и убирая ее вместе с ожерельем. – На одну такую жемчужину можно месяц жить, не зная хлопот. Не хотите носить – приберегите на черный день.

В двери застучали так громко и настойчиво, что задвижка затряслась.

– И кто это? – проворчала девица Кадарн, отправляясь открывать.

Это была леди Бригитта, и она не пожелала принять объяснений, что леди Верей отдыхает и не хочет, чтобы ее беспокоили.

– По приказу королевы, я могу входить в комнату своей невестки, когда захочу! – едва не завизжала моя свекровь. – Извольте впустить меня!

– Тогда потрудитесь говорить потише, – холодно сказала Ланвен. – У меня и то от ваших воплей голова разболелась.

Я приготовилась к тому, что свекровь опять начнет сыпать обвинениями, но леди Бригитту интересовала вовсе не я.

– Где оно? – спросила она, оглядываясь.

– Вы о чем? – невинно поинтересовалась Ланвен.

– Ожерелье, что его величество купил для моей невестки! – леди Бригитта теряла терпение, и такой я не привыкла ее видеть. Обычно она оставалась невозмутимой при любых обстоятельствах, но девица Кадарн умудрялась вывести ее из себя парой фраз.

– Ожерелье? Жемчужное?

– Да, жемчужное, – подтвердила свекровь и тут же подозрительно уставилась на нас. – А были еще какие-то?

– Нет, – насмешливо ответила Ланвен после некоторого молчания, а я промолчала.

Было понятно, что она намеренно выводит леди Бригитту из себя.

Но тут леди Бригитта увидела шкатулку и устремилась к ней. Откинув крышку, она удовлетворенно кивнула, закрыла шкатулку и прижала ее к груди.

– Что это значит? – спросила Ланвен, преграждая моей свекрови дорогу. – Куда это вы понесли королевский подарок?

– Надо оценить жемчужины у ювелира, – сказала леди Бригитта нарочито вежливо. – А ваше-то какое дело, девица Кадарн?

– Этот жемчуг принадлежит леди Верей. Поэтому оставьте шкатулку.