Не место для людей (авторская версия)

— Я бы знала. И просто ушла б обратно. Но это не Изнанка. Или, во всяком случае, очень необычная Изнанка. Что говорит тебе твоё сердце, Владыка?

Ох, редко, редко так обращалась она к нему…

— Сердце… — проворчал Владыка, пялясь на гладкий металл защитного цвета рядом с приборной панелью грузовичка, где полагалось быть замку зажигания. — Это не мир Изначальных. Не пахнет тут ими.

Тэль кивнула.

— Но это и не Изнанка, ты права…

— Тогда поедем, — тихонько сказала жена, кладя руку ему на плечо. — Просто поедем.

Повторять в очередной раз «так ключей же нет» было явно бессмысленно.

Дракон есть сумма всех стихий, и власть его над ними почти абсолютна. Пламя — его оружие, его дыхание, его мощь. В жилах его струится жидкий огонь, оранжевые языки танцуют в узких зрачках, повинуясь его воле. Как там говорилось? «Искра — зверь, слона убьёт, а ни шиша не схватывает»? Ничего, у нас схватит!

Взор его проникал сквозь металл, видел сплетение проводов и шлангов, видел мотор, все шесть цилиндров, шкивы и шестерни — всё. Постарался представить себе, как начинает работу стартёр, как проворачивается коленвал, двигаются поршни, просыпаются к жизни свечи.

Нет, это всё-таки не Изнанка. Или не совсем Изнанка…

Дракон всё это увидел. А потом — дохнул.

— Ну вот, милый, я же говорила, у тебя всё получится!.. Ой!..

«Газок» дёрнулся раз, другой и едва не заглох; но всё-таки двигатель ожил, они медленно тронулись с места. Крутить баранку оказалось неожиданно тяжело, ну да, никаких тебе гидроусилителей…

Двор поплыл назад. Детвора что-то восторженно верещала вслед.

— Ну, и где у вас тут эта Коммунистическая… о, ч-чёрт!

При переключении передач раздался жуткий хруст.

«Двойное выжатие сцепления! — всплыл в памяти голос ещё школьного инструктора. — Педаль нажать, газ отпустить! Передачу на нейтраль! И-раз, и-два! Сцепление снова выжать, передачу включить! Газ прибавить!»

А ничего, получается!..

— И не пропал наш скорбный труд, из искры возгорелось пламя…

Они кое-как вырулили на улицу, застроенную одинаковыми пятиэтажками-«хрущобами». Мелькнула остановка автобуса, магазин «Молоко», затем булочная…

Ну да, тогда ведь супермаркетов не было. Только универмаги, и то далеко не везде.

Вскоре он освоился. Ехали небыстро, но спешить сейчас и не следовало.

— Тэль, что это было там, с деревом?

— Дерево? А, это Изначальные. — Единорог пригнулась и крутила очаровательной головкой, пытаясь разглядеть себя в правом боковом зеркале заднего вида. — Не слишком растрёпана, нет? Не слишком?

— Дорогая, ты прекрасно выглядишь, — профессионально сказал Виктор.

— А ты прекрасно шоферишь.

— Спасибо. Так что с Изначальными? Как они попали на Путь?

— Они там всегда, милый. Просто раньше они меня побаивались, сила Единорога велика, когда он прокладывает дорогу. А теперь что-то изменилось. Пошли ва-банк, как сказала бы Нотти. Ох. Прости… Сева найдёт её, вот увидишь!

Виктор с трудом расслабил закаменевшие на рулевом колесе пальцы. Выдохнул. Да, найдёт, конечно же, найдёт…

— Ну хорошо, там — Изначальные, они же Прирождённые. А чего хотели?

— Они всегда охотятся на Единорогов. Мы — живое свидетельство, что жить можно не только лишь как там, за Разломом.

Тэль помолчала, а потом неохотно добавила:

— И… у них есть легенда… если у них вообще легенды есть… что кровь Единорога придаст им реальность.

— Но мы с тобой ходили, и не раз…

— Они боялись, Виктор. А теперь…

— А теперь отчего-то перестали, — мрачно сказал господин Дракон. — В очередной раз. Опять решили попытать счастья? Ещё какое чудище вообразят? Так Обжора теперь не с ними, новую тварь лепить не будет.

— Он и тогда не был с ними, — возразила Тэль. — Хранитель не принимает ни одну из сторон, но держит всё в…

— Знаю, знаю! В равновесии. Чёрт, да куда ж ты под колёса, бабка?! Жить надоело?!

С улицы Коммунистической незаметно свернули на Святых Ударников, перешедшую, само собой, в Ленина. Проехали мимо бывшей церкви — кресты сбиты, штукатурка обвалилась, возле дверей — табличка какого-то учреждения. Бабка как раз и прыгнула с тротуара, норовя перебежать к церковному входу, невесть зачем. Виктор едва успел затормозить, впрочем, на приличном ещё расстоянии. Бабка, против обыкновения, не продолжила свой путь, а остановилась и заголосила.

— Давят! Посреди белого дня давят! Милиция!

И тут же, откуда ни возьмись, появился милиционер. Немолодой, в старинной, лишь по кино знакомой форме синего цвета, в брюках-галифе, сапогах, с портупеей, с необычной не то кепкой, не то беретом. У Виктора даже возникла мысль, что форма эта соединяет в себе несколько разных времён, настолько она была затейлива.

Милиционер шёл к грузовику, укоризненно качая головой и держа в руке полосатый жезл регулировщика. Где ж он был, когда бабка через дорогу бежала?

— Началось, — сказал Виктор мрачно. Заглушил мотор — получилось это как-то само собой, открыл дверцу и выпрыгнул на дорогу. Никаких машин нигде не было, да и люди куда-то подевались. Остался их грузовик, бабка и милиционер на пустынной улице.