Не могу сказать "прощай" (СИ)

- Пойдем, - Шерлок тянет его назад к столику, и Джон послушно следует за ним, как всегда, как раньше.

Они сидят так близко, что Джону хочется дотронуться до Шерлока, если чуть сдвинуть руку, заглянуть ему в глаза, если чуть наклониться вперед и повернуть голову вправо, прислониться к его плечу, чтобы заземлиться и остаться рядом. Молчание между ними затягивается, и Джон уже открывает рот, чтобы заполнить его признанием в любви, когда рядом возникает официант с бутылкой запотевшего шампанского в руках и портит момент.

- Презент от двенадцатого столика, - произносит он значительно, и Джон должен догадаться, что шампанское, наверняка, безумно дорогое. – Открыть?

Не сговариваясь, Шерлок и Джон обмениваются понимающими взглядами. Джон, не в силах сдержаться, начинает тихо смеяться, спустя мгновение к нему присоединяется Шерлок. Официант невозмутимо открывает шампанское, разливает по бокалам и уходит. Джон залпом выпивает холодный искрящийся напиток, кислый и пьянящий, как молодое вино. Бобетта тоже пила брют, прямо из бутылки, курила толстую кубинскую сигару и слушала кумпарситу на старом катушечном магнитофоне, когда они ее нашли. Джон сам не понимает, почему рассказывает сейчас это Шерлоку, и почему Шерлок слушает, не перебивая. Он не самый большой любитель сентиментальных военных историй.

Взвод Джона прикрывал какую-то секретную операцию в пригороде Кабула. Кажется, искали наркокартель или лабораторию по производству героина, начальство перед подчиненными не отчитывалось. Был приказ занять это здание и ждать сигнала. Никто не знал, что в нем располагался бордель, правда, брошенный. Все девочки разбежались. Солдаты ходили из комнаты в комнату, громко гоготали, бросая друг в друга пестрыми тряпками, показывали неприличные жесты и сыпали сальными анекдотами. Бобетту нашел Джон. Просто пошел на музыку, которая слышалась приглушенно, едва-едва, а когда толкнул одну из дверей, завешанных плотными портьерами, увидел ее. Бобетта была яркая, смуглая, красивая, в черном атласном халате с глубоким вырезом, открывавшим тяжелую грудь. Она сидела в кресле, курила кубинскую сигару, пила запотевший брют из горлышка и слушала кумпарситу. За ее спиной в окне виднелись развалины дома напротив и бегающие натовские солдаты. На появление Джона она никак не отреагировала. Джон позвал взводного, и тот долго орал на Бобетту, приказывая ей уйти из зоны боевых действий. Бобетта прижала к груди шампанское, отчего капля выступившего на темно-зеленом стекле бутылки конденсата поползла по смуглой коже вниз, оставляя влажную дорожку, и все, кто был в этот момент в комнате, в том числе и Джон, прикипели взглядом к этой капле.

- Я никуда не уйду, офицер, это мой дом, идти мне некуда, можете убить меня, но я не сдвинусь с этого места, - сказала Бобетта низким хрипловатым голосом с неопределенным акцентом.

Взводный опять орал, потом прибежал капитан и тоже стал орать, а Джон смотрел на Бобетту. В конце концов, они пришли к выводу, что выгнать ее на улицу, все равно, что отправить на смерть, там сейчас черт знает что творилось. Тогда взводный подозвал Джона и велел не спускать с Бобетты глаз.

- Кто ее знает, может, она шахидка, - буркнул он, уходя, и Джон с Бобеттой остались один на один.

Бобетта курила свою сигару, пила брют и слушала кумпарситу. Где-то стреляли, что-то взрывали, а они сидели друг против друга в маленькой комнате и молчали под вечное танго.

- Как тебя зовут? – спросила она.

- Джон, - ответил Джон.

- А меня Бобетта, я испанка, - она даже не улыбнулась. – Танго танцуешь? – Джон мотнул головой. – Это просто, хочешь, научу? – Джон опять мотнул головой, но она поднялась и шагнула к нему, отчего полы ее атласного халата разошлись в стороны, явив смуглый плоский живот и выбритый лобок.

Джон мгновенно вспотел под бронежилетом. Она подошла близко, отчего ее тяжелые груди уперлись в Джона сосками, и мягко подцепила пальцем каску, снимая ее.

- Это будет мешать, - она постучала по пластинам бронежилета, и Джон, словно под гипнозом, послушно стянул его, чувствуя себя голым.

Она положила его руку себе на талию, а свою руку вложила в его. Автомат на плече постоянно сползал и мешал, но оставить оружие Джон не имел права, и потому старался не обращать внимания, завороженно следуя ее инструкциям. Она почти прижалась к нему, обдав крепкими духами и запахом алкоголя и табака, прошептала на ухо с ужасным акцентом:

- Слушай музыку, Джон, просто слушай музыку, - у Джона сладко заныло в груди. – Танго – танец испанских мавров и цыган, - напевала Бобетта, путая английский, испанский и пушту. – Здесь главное страсть… Техника довольно простая – множество променадов и левых поворотов, подчеркнутый ритм шагов, постоянная перемена направлений… Я научу, ты просто слушай…

В маленькой комнате Бобетты, где почти все пространство было отдано огромной как аэродром Баграм кровати, Джон и Бобетта танцевали танго на маленьком пятачке между дверью, окном и креслом.