Не можешь устоять? Попробуй убежать! (СИ)

— С ним что-то не так… И это я не про то, что он людям конечности отрезает. Что-то происходит здесь. Прямо перед нами. Глянь на него. Никакой паники, растерянности или тревоги. Также отсутствуют злость, нервозность и перепады настроения. Он спокоен, рассудителен и в состоянии выдерживать длительный, неспешный диалог. Он контролирует свои эмоции. Такое ощущение, что он и не сидит в тюрьме.

— Ну, он опытный маньяк, Джастин, что ты хочешь…

— Вот именно, Майкл. Маньяк! У него опыт в том, чтобы убивать людей, а не в том, чтобы сидеть в одиночных камерах, — повышаю голос от бессилия и непонимания. — Я уверен, он понимает, что его ожидает, и он не сможет доказать, что невиновен уже никак, это означает, что его устраивает такой расклад.

— Ну, а может, он хочет сесть в тюрьму, чтобы продолжить там мочить людей? — внезапно предполагает Майкл, и я улыбаюсь.

— Вряд ли у него был такой план.

— Ну или эти условия привычные для него. Откуда ты знаешь, может, его держали в подвале двадцать лет подряд, и вот он вышел, озверел и сошел с ума. Просто как-то научился управлять своими эмоциями, чтобы это не было очевидно.

— Возможно… Тем более, мы ничего не знаем про его родителей.

Мы молчим некоторое время, потом к нам стучится Бен и медленно входит, проверяя, где мы есть.

— Джастин, ты идешь к нему или нет? — спрашивает он, глядя то на меня, то на Майкла.

— Да, одну минутку, Бен, — поспешно отвечаю ему, только сейчас осознавая, сколько мы тут уже находимся по времени, а Кинни так и не шевелится. Потрясающая выдержка.

— Знаешь, судя по всему, он не гей, — словно издалека раздается голос Майкла, и я выныриваю из своих мыслей.

— Что значит — не гей? — не совсем понимаю, о чем идет речь, да и как он может быть не геем, он ведь присосался ко мне вчера, как безумный.

Майкл неуверенно качает головой, потом я серьезно смотрю в его глаза, и он сдается:

— Я пригласил его вчера поужинать…

— Ты пригласил Кинни поужинать? — моему шоку нет предела, пытаюсь твердо стоять на ногах, но вижу, как Майкл начинает смеяться, несмотря на то, что всего две секунды назад он очень нервничал.

— Да не Кинни! Бена!

— А-а-а, — облегченно замечаю я, а потом хмурюсь. С каких это пор мысль о том, что Кинни гей, вызывает у меня облегчение? Майкл ждет моего ответа, поэтому я смотрю в сторону, куда ушел Бен, словно надеясь увидеть его снова, и тихо спрашиваю, поворачиваясь к Майклу: — Ну и что он ответил?

— Говорит, что занят, — Майкл скрещивает руки на груди и хмурится. — Что у него работа. То есть, он очень вежливо мне отказал, будто боялся обидеть или рассердить, но когда я предложил перенести ужин на любой другой свободный день, то он опять сказал «нет».

— Необязательно, Майкл. Возможно, у него кто-нибудь уже есть? — теперь хмурюсь я.

— Не знаю, но он особо не смотрит в мою сторону. Он помешан на своей работе.

— Как и мы все, — улыбаюсь я, хлопая его по плечу. — Не расстраивайся, Майкл. Если это твоя судьба, то рано или поздно он сам к тебе подойдет. Ты меня извини, я пойду к Кинни. Бедняжка, наверное, уже устал сидеть с ровной спиной, — веселюсь я, и Майкл не выдерживает, смеется вместе со мной.

Но как только я подхожу к двери, Бен перекрывает мне путь и молча смотрит на меня.

Я сдаюсь.

— Ладно, я повел себя вчера очень глупо, мне следовало послушать тебя…

— Он мог тебя убить, — серьезно говорит он.

Киваю и не знаю, что сказать.

— Джастин, пойми, это ведь не шутки. Ты его не знаешь. Что бы он тебе ни говорил — не воспринимай это как личное.

— Хорошо, — медленно выдыхаю. — Хорошо, договорились. Но тебя-то он не тронул?

— Я был вооружен, и у меня и в мыслях не было подходить к нему близко. К тому же, я был трезв, — с укором смотрит на меня.

— Этого больше не повторится.

Бен одобрительно улыбается и отходит от двери.

Призываю всю свою выдержку, чтобы не дрогнул ни один мускул при виде его, и спокойно захожу внутрь.

Кинни слегка поворачивается в мою сторону и провожает взглядом мой путь от двери до стула. Сажусь напротив и поднимаю голову.

Темные глаза с усмешкой приковывают меня к месту. У меня ощущение, что в цепях сейчас нахожусь я, а не он.

Мы молчим. Я незаметно вытираю вспотевшие ладони о свои брюки. Кинни оценивающе оглядывает меня, потом удовлетворенно улыбается и, наконец, произносит:

— Здравствуйте, мистер Тейлор.

— И вам добрый день, — вежливо здороваюсь с ним. — Как прошла ваша ночь?

— Под замком.

Киваю и кладу на стол необходимые для допроса принадлежности: протоколы, бумагу, ручки, диктофон, а потом бросаю взгляд на его руки, лежащие на коленях, и почему-то обращаю внимание на наручники. Мне в голову приходит мысль, что ему, похоже, нравятся наручники, и он чувствует себя очень уютно в них. Да и смотрятся они хорошо на его запястьях…

— Вы бы хоть постеснялись, мистер Тейлор, так откровенно пялиться на… меня, — с улыбкой заканчивает он, явно не то, что хотел сказать с самого начала.

Я возмущенно смотрю на него.

На его лице снова отсутствующее выражение, что определенно сбивает меня с толку.

На самом деле, это начинает меня злить.

— Знаете, что я о вас думаю, мистер Кинни?