Не можешь устоять? Попробуй убежать! (СИ)

Само дружелюбие.

— Если понадобится, то я лично выбью из тебя это признание.

Он ухмыляется.

— Информация, полученная под угрозой физического насилия, негуманного обращения или пыток, не может использоваться во время судебного процесса для доказательства вины, мистер Тейлор, — тихо проговаривает он. — К тому же, вы и сами можете быть привлечены к уголовной ответственности. И о каком признании идёт речь?

Я делаю к нему пару шагов. Он тоже делает шаг навстречу, что почему-то меня очень радует и очень раздражает.

— Ты убил Коди, — констатирую я.

— Кто этот Коди? — озабоченно спрашивает он.

— Не играй со мной, — говорю практически на грани слышимости. Его близость будоражит кровь в моих венах. Чувство, что она пенится внутри, словно шампанское, и из-за этого я не могу спокойно стоять на месте.

— Это вы придумали какую-то игру со странными вопросами, мистер Тейлор, — тихо произносит Кинни, делая еще шаг.

Я завороженно смотрю в его глаза. Мне вновь кажется, что они блестят.

В дверь снова стучат, но я даже не делаю попытки обернуться.

— Он был моим любовником, — зачем-то сообщаю я.

— Оу… Так вы расстроены из-за его смерти? — он подходит практически вплотную.

Я не знаю, как ответить на вопрос, задумываюсь, что я чувствую по поводу смерти Коди, как в дверь начинают стучать с новой силой.

Его рука осторожно опускается на мою скулу, один палец проводит по моим губам, и тут я замечаю, что что-то не так. Определенно, что-то всегда было иначе…

— Джастин! — доносится до меня голос Бена с той стороны двери. — Джастин, он без наручников!

Я резко выдыхаю.

А еще он без цепи, а я без пистолета и, очевидно, без мозгов.

Но я слишком далеко от двери, а Кинни слишком близко.

Секунду на его губах играет легкая ухмылка, а потом он резко обхватывает меня за шею двумя руками.

Мне становится настолько страшно, что я бы закричал, если бы он не душил меня, не позволяя вымолвить ни звука.

Я вцепляюсь в его кисти двумя руками, но сил отцепить его у меня нет.

Голос Бена доносится словно издалека, а я будто уплываю куда-то. Колени слабеют, воздуха не хватает, и мелькает мысль, что лицо Кинни — последнее, что я увижу в этой жизни.

Но потом хватка внезапно ослабевает, и его руки уже не просто душат меня, а тянут на себя.

На удивление мягкие губы впиваются в меня так отчаянно, что я в первую секунду не могу понять, что происходит.

Он целует меня.

Целует ожесточенно, но больше не душит.

Мое сердце колотится, как сумасшедшее, словно это последние минуты моей жизни.

Но спустя несколько мгновений страх отступает. На его место приходит возбуждение, которое выбрасывает все мысли из головы, позволяя действовать одним лишь инстинктам.

Поэтому я так же сильно вцепляюсь в его шею, захватываю в плен его рот, изучая языком его нёбо.

Его рука медленно сползает по моей спине, а потом быстро пробирается под брюки и обхватывает ягодицу, прижимая меня к своему твердому члену.

Меня всего будто прошибает электрическим разрядом, жар, исходящий от его тела даже через одежду, заставляет плавиться в его руках.

Я стону, когда чувствую, что у меня такой же нехилый стояк.

Он трется об меня, по-прежнему удерживая в своих руках. В таких крепких и сильных руках…

И мысль о том, что он может сделать сейчас все, что угодно, ни капли не волнует меня, наоборот — она меня заводит.

Вторая рука скользит по моей груди, спускается ниже и опускается прямо на пах. Этого я уже выдержать не могу, и вместо того, чтобы оттолкнуть, толкаюсь ему навстречу.

Когда мне кажется, что я вот-вот кончу от быстрых движений его руки, возбужденного тела рядом и горячего языка у меня во рту, дверь буквально срывается с петель, и я только успеваю оттолкнуть от себя Кинни, прежде чем двое парней валят его на пол, приложив к нему автоматы.

— Ты как? — спрашивает меня Бен, входя следом. — Какого черта ты закрыл дверь? Он ничего тебе не сделал, Джастин? — толкает меня в плечо, но я вновь оборачиваюсь к объекту моего сегодняшнего безумия.

Он сидит на полу с королевским спокойствием и не отрывает от меня взгляда. Меня бросает в дрожь, когда я вспоминаю, что ему позволил. Как можно было столько выпить, чтобы добровольно отправиться в клетку к зверю?

Я уже собираюсь развернуться, как он вдруг спрашивает, внезапно переходя на «ты»:

— Ты видишь, где я нахожусь? Каким образом я мог завалить твоего любовника, если я не выхожу из камеры?

Я ничего не отвечаю.

Молча выхожу вслед за Беном. Как только мы отходим на безопасное расстояние, он хватает меня за руку и вновь начинает сокрушаться.

— О чем ты только думал?

Я опять игнорирую его вопрос, потому что сейчас есть вещи поважнее.

— Скажи, он виделся с кем-нибудь?

Бен отрицательно качает головой.

— Может, ему кто-то звонил или передавал письма?

— Джастин, он под наблюдением двадцать четыре часа в сутки при полной изоляции от внешнего мира, с кем он может тут видеться? Только если с крысами.

Я ничего не понимаю.

— Но как? Я же был уверен, что это он…

— А вы вообще уверены, что он и есть ваш убийца? — задумчиво спрашивает Бен.