Не от мира сего

Егор кивнул. Дверь отворилась, и в комнату вошла пышногрудая дородная женщина, держа в руках поднос с двумя тарелками и четырьмя кувшинами.

— Мальчики, а вот и обед, — проворковала она, бросая оценивающие взгляды на чародея.

Ахальо скользнул по вошедшей равнодушным взглядом и с жаждой в глазах уставился на кувшины. Он тут же вскочил с кровати и, радостно потирая руки, взял поднос из рук женщины.

— Спасибо, дорогуша, — бросил он мимоходом, разворачиваясь к столу.

— Может, еще что надо? — с кокетством спросила она, расправляя волосы за плечами.

— Нет-нет, спасибо, — пробормотал Ахальо, усаживаясь за стол рядом с Егором. — Можешь идти. Дальше мы сами.

Женщина презрительно фыркнула и вышла, громко хлопнув дверью.

Ахальо трясущейся рукой налил полную кружку вина и тут же залпом ополовинил ее.

— Хорошо, — прошептал он, прикрыв глаза. — Так, что тут у нас на обед? — с этими словами он посмотрел в сторону тарелок и плотоядно улыбнулся. — Мясо с овощами? Отлично!

Егор, не видевший нормальной еды уже больше суток, с жадностью накинулся на жаркое, позабыв даже вымыть руки.

Когда с едой было покончено, а из трех кувшинов с вином только один оставался полным, Ахальо откинулся на стуле и принялся сосредоточенно скручивать сигаретку. Егор сидел рядом и смотрел на все осоловелыми глазами. После сытного обеда его тут же начало клонить в сон.

— Вон кровать, — ткнул в сторону чародей, — иди, ложись. А то завалишься прямо на стол.

— Ага, — вставая со стула, кивнул мальчик и буквально переполз на матрац. — Ой, — воскликнул он, едва коснулся перины. — Больно.

Ахальо отодвинул в сторону недокрученную сигарету и с интересом посмотрел на мальчика.

— Что с тобой? — спросил он.

— Больно, — повторил Егор и задрал рубашку.

На теле мальчика синели ушибы от побоев.

— О, черт, я и забыл уже, — извиняющимся тоном ответил Ахальо и встал со стула. — Сейчас что-нибудь придумаю.

Он нагнулся к мешку и принялся в нем копаться. Вскоре он выудил склянку с бежевой мазью внутри.

— Ну-ка, ложись на живот, сейчас буду тебя лечить, — приказал Ахальо, подходя к мальчику.

Егор послушно перевернулся и, повернув голову в сторону чародея, с любопытством принялся смотреть на его действия.

— Это мазь от ушибов, — пояснил мужчина. — Немного заговоренная, самую малость. Состоит из слюны саламандры, толченых ногтей горгульи и спинных выделений василиска, перемешанных с семенами единорога. Это трава такая. Надеюсь, у тебя нет аллергии на травы?

Егор отрицательно покачал головой.

— Вот и отлично, — улыбнулся Ахальо, зачерпывая из баночки горсть мази, и предупредил: — А теперь потерпи, малец, будет немного щипать, но скоро пройдет.

Мазь оказалась прохладной. Но как только шершавые ладони чародея принялись втирать снадобье в кожу, Егор почувствовал слабое жжение. Оно усиливалось по мере того, как мазь буквально впитывалась телом мальчика. Немного застонав от неприятного ощущения, Егор закусил губу и тут же разомлел: боль прошла, и по всему телу пробежала волна облегчения.

— Спасибо, — просипел мальчик, натягивая рубаху. — Вы помогли мне.

— Не стоит, — смущенно махнул рукой Ахальо, пряча баночку среди пожитков и доставая взамен нее кольчугу Егора. — Ты поспи, давай, а я немного посижу и пойду искать проводника.

Он встал, взял лежащее в ногах покрывало и накрыл им мальчика. Егор с благодарностью посмотрел на мужчину и, закрыв глаза, почти мгновенно уснул.

Ахальо грустно усмехнулся, вернулся за стол, налил вина и продолжил скручивать сигаретку.

Допив третий кувшин вина, Ахальо некоторое время сидел в задумчивости и курил. Он пытался сосредоточиться и составить план по поиску проводника, но ничего не получалось. Мысли путались, и он никак не мог заставить себя думать о пути через изменения. С одной стороны, было бы здорово закончить эту эпопею с Егором и свободным (и в то же время богатым) человеком осесть где-нибудь на юге, хотя бы в том же самом Йогльдире, и достойно встретить старость. А с другой стороны, впереди их ждали месяцы пути, и в груди горело желание «кутнуть, как в последний раз».

Перед ним на столе, поблескивая матовым светом, лежали пять тяжеленьких колец с железной рубашки Егора. Ахальо сильно сомневался, что за это, достаточно солидное для обычного человека, вознаграждение, они смогут нанять проводника. По военной кампании чародей помнил, что переход в одну сторону стоил гораздо больших денег. А платить много он не хотел. Надо было и о себе подумать. Точнее, о своей безбедной старости: домик в тихом квартале, красавица-жена, четверо ребятишек и раз в месяц шумные застолья с друзьями.

Значит, если не сторгуется, то придется экономить. А экономить ему не впервой.