Не от мира сего

— Поговори мне тут, — стражник ударил Ахальо древком копья в живот и плюнул на спину, когда тот согнулся пополам от боли.

Отдышавшись, мужчина приподнял голову и с ненавистью посмотрел на солдата, но ничего не сказал.

Их провели через тракт к окруженному деревянным забором серому зданию. Часовой распахнул ворота, и они вошли в заплеванный и замусоренный дворик, посреди которого кренилось приземистое здание тюрьмы. Часовой у здания отодвинул засов, навалившись, с трудом оттолкнул дверь, и путников ввели в пропахший сыростью и грязными телами мрачный коридор. Вдоль серых, испещренных похабными рисунками стен чернели проемы камер, запертых массивными дверьми.

Свернув по коридору, один из стражей приказал остановиться и, отодвинув засов, открыл дверь в камеру.

— Милости просим, — презрительно процедил второй и двумя пинками буквально вогнал задержанных вовнутрь. Егор упал на пол, больно ободрав ладошки и расквасив себе нос. Силясь, чтобы не заплакать, мальчик услышал, как за спиной захлопнулась дверь и прошелестел засов.

Он поднял голову и, вздрогнув, увидел несколько пар настороженных глаз, уставившихся на вновь прибывших. В вязком полумраке он различил пять фигур, сидящих на соломенных тюфяках. Один из сидящих встал и с тягучей ленцой подошел к вновь прибывшим. Он был в одной набедренной повязке. На его худом жилистом теле виднелись несколько шрамов, бледная всклоченная козлиная бородка торчала во все стороны, а на черном от загара лице бегали зеленые глазки.

— По делу, аль по беспределу, — голос у него оказался под стать хозяину — бесцветный и дребезжащий.

— По беспределу, — буркнул Ахальо, помогая Егору встать.

Козлобородый обошел их и проблеял:

— Все говорят, что по беспределу. Статья какая?

Отряхнув мальчика, чародей хмуро посмотрел на сидельца и ответил:

— Контрабанда. А тебе что?

— Курево есть? — вместо ответа проронил тот.

— Сам бы покурил с удовольствием, — тяжело вздохнул Ахальо и развел руками.

— А если найду? — замер перед его лицом козлобородый.

— Попробуй, — мрачно сказал Ахальо и щелкнул у него перед носом.

Из-под пальцев чародея брызнули искры, и борода сидельца вспыхнула огнем.

— Ааааа! — заорал тот и бросился мордой на пол, стараясь погасить пламя. — Живьем жгут!

Четверо уголовников молча наблюдали за тем, как их товарищ самостоятельно справится с огнем. Ахальо стоял у дверей камеры, прижав к себе Егора, и исподлобья осматривал каземат.

Когда с тушением бороды было покончено, козлобородый поднялся с земли и, постанывая, захромал к своей братии.

— Он огнем бросается, — пожаловался сиделец, но никто ему ничего не ответил.

Взяв мальчика за руку, чародей прошел мимо сидящих заключенных, которые буквально сверлили их взглядом, и, остановившись около незанятого места, жестом усадил мальчика, после чего сел рядом сам. Егор вопросительно посмотрел на спутника, мол, что делать будем, но тот лишь прижал палец к губам и прикрыл глаза. Мальчик свернулся калачиком и задремал.

Глава XIV

Егор проснулся от гула спорящих голосов. Подняв голову, он повертел онемевшей шеей, стараясь разогнать кровь по жилам, и посмотрел на источник шума. В центре камеры под лучами уходящего солнца, скупыми лучами проникающего сквозь забранное решетками окно, на соломенных тюфяках сидели, сгрудившись в кучу, трое заключенных и Ахальо. Двое сидельцев, одним из которых был козлобородый, сидели чуть поодаль и горячо жестикулировали.

В руках мужчин Егор увидел какие-то засаленные бумажки с цветными рисунками. Встав на ноги, он тихонько подошел к чародею и заглянул ему через плечо. Похоже на карты. Только квадратные. И из кожи. И вместо привычных мальчику значков — совсем другие. Какие-то животные и насекомые, растения и звезды.

Губы чародея беззвучно зашевелились, он выхватил карту с изображением непонятной рыбы-крокодила с двумя звездами и бросил ее в центр. Сидящий напротив него абсолютно безволосый уголовник с тремя шрамами на груди усмехнулся, обнажив щербатый рот, и бросил карту с изображением животного, у которого вместо хвоста торчала лапа, а над ним были намалеваны четыре звезды. Его товарищи радостно загоготали, и безволосый спросил:

— Чем это будешь крыть, чародей?

Ахальо с грустью посмотрел на свои карты и с отчаянием швырнул кожанки на тюфяк. После чего, бормоча проклятия, стянул кафтан и бросил его рядом. И только тут Егор увидел, что там лежат остальные вещи его спутника: портсигар, нож, щетка, сапоги и несколько грошей.

— На что теперь будешь играть? — прищурив взгляд, спросил противник.

Ахальо похлопал себя по бокам и, хлопнув по ляжке, сказал:

— Вот, мои штаны, против рубахи. Идет?

Уголовники переглянулись, и безволосый кивнул:

— Идет. Сдавай карты.

Чародей сгреб в кучу кожанки, помусолил их и раздал между всеми. Играли, насколько мог судить мальчик, пара на пару. Ахальо против безволосого, а те, кто сидели у них по бокам — толстяк с отталкивающим бородавчатым лицом и однорукий калека, друг против друга.