Не плачь, Рапунцель!

Не то обдумывал, что сказать, не то запыхался уже. Лопатой снег в деревенском дворе грести – это не в офисе айтишников порядки наводить.

– Отец еще в прошлом году умер… а сегодня у него день рождения… был бы. Юбилей – восемьдесят лет… Я и приехал к дяде Сене… хотел с ним помянуть папу…

– Ладно, хорош уже, поставь лопату, – сжалился над волонтером Акимыч. – В дом пошли. Помянем, значится, обоих – и папу твоего, и дядю.

Запись закончилась. Ирка встревоженно глянула на Вадика.

– Не волнуйся, там продолжение есть, я просто выключал диктофон на то время, пока мы на стол собирали, – объяснил он.

– А! – Подруга успокоилась. – И что на столе было?

Это нашей хозяюшке неизменно интересно.

– Мои кедровка и колбаса, хозяйские соленые огурчики, квашеная капустка, хлеб и редька, ядреная – жуть! – Архипов поморщился и оглянулся на печь с духовкой. – Сладенького бы теперь…

– Жди, еще десять минут. – Ирка глянула на таймер.

– Дрынц, дрынц! – донеслось из закутка за холодильником: Волька с намеком подбил лапой пустую стальную миску.

– И ты жди! – повысила голос подруга. – Слышишь – люди беседуют. Закончим – будем пить чай с пирогом.

– Дрынц, дрынц, дрынц!

– Дай ему что-нибудь, иначе так и будем беседовать под тарелки с барабанами, – посоветовала я.

– Вы чудовище, Владимир Владимирович! – заворчала, поднимаясь, Ирка.

– Тише! – шокировался Архипов.

– Спокойно, это полное имя кота – Владимир Владимирович, в честь Маяковского, – объяснила я.

Я пристально посмотрела на нашего Владимира Владимировича, который как раз высунулся из-за холодильника. Кот фыркнул, развернулся ко мне задом и ответил что-то на языке жестов, помахав хвостом, но я предпочла не понять его хамскую реплику.

Я неважный сурдопереводчик с кошачьего.

– Некоторые из нас даже елочные игрушки патриотической раскраски покупают, – добавила Ирка и с треском вскрыла пакетик кошачьего корма. – На, подавись, тиран и деспот!

– Запись дальше слушать будем? – спросил Архипов, явно желая сменить тему.

– За восемь минут управимся? Скоро пирог доставать. – Ирка снова посмотрела на таймер духовки.

– Нет, за восемь минут не управимся, мы же с дедом почти час сидели, пока кедровка не кончилась.

– Тогда давай пока в кратком пересказе, – предложила я. – Что ты узнал в результате застольных посиделок с Акимычем?

– Момент! – Вадик сбегал в прихожую, пошарил в куртке на вешалке и вернулся с неизменным блокнотом. – Я тут уже систематизировал полученную информацию.

– Семь минут, – предупредила Ирка.

– Я быстро, – пообещал Архипов, снова устраиваясь за столом. – Итак… Первое: Акимыч знает нашего Бабкина! Видел его уже, когда тот приезжал к деду – Арсению Евграфовичу, было это прошлой зимой.

– Стоп! – Я подняла руку. – Тогда почему в последний приезд Бабкина в Болотное Акимыч ему ножовку не дал и еще странным назвал?

– Странной ему показалась такая быстрая смена наследников, а так-то он Арсения узнал, – объяснил Вадик. – Кстати, Бабкин и зимой был в бандане, видно, это его фирменный стиль. Но гостил тогда Арсений в Болотном недолго: приехал в субботу, уехал в воскресенье. И расстались родственники нехорошо. Акимыч сказал, Бабкин хлопнул калиткой – аж забор затрясся – и ушел, матерясь.

– А из-за чего дед и внук поссорились? – спросила я.

– Ну-у-у… – Вадик почесал голову ручкой.

– Шесть минут, – напомнила Ирка.

– Я так и не понял, если честно, – признался наш падаван. – Когда мы добрались до этого, я был уже немного нетрезв. Я же обычно крепкое спиртное не употребляю, максимум пару шотов могу опрокинуть… Но я так понял, Акимыч и сам не в курсе. Графыч ему ничего не объяснял, проворчал только что-то нелестное про внука… Секунду, вот у меня записано: «Дрянной мальчишка вырос». А что это значит – остается только догадываться.

– Пять минут.

– Давайте думать, – предложила я. – Ну же, соберитесь, устроим мозговой штурм! Из-за чего могли посориться дед и внук? Первое, что приходит в голову, – конфликт поколений, отцы и дети, то есть деды. Разные взгляды на жизнь, политику и экономическую ситуацию.

– Типа, дед за Родину, а внук – против? – уточнил Архипов. – Кстати, вариант. Этому Бабкину слегка за тридцать, призывной возраст, а он почему-то не мобилизован.

– А сам ты почему не мобилизован? – тут же спросила я.

– Я на айти-предприятии работаю, у меня бронь.

– Вот и у него может быть бронь. Или болячка какая-нибудь, из-за которой он не пригоден для службы.

– Четыре минуты.

– Болячка – это возможно, да! – Архипов оживился. – Акимыч что-то такое говорил. Бабкин в каком-то лекарстве нуждался.

– О! А Графыч, бабка Вера обмолвилась, в Болотном слыл кем-то вроде ведьмака или знахаря, – вспомнила я. – Варил вонючие зелья… Возможно, внук пришел к нему просить какое-то снадобье из арсенала альтернативной медицины, а старик ему не помог. Вот и повод для серьезной обиды и ссоры!

– Ну предположим. А тогда зачем Бабкин появлялся в Болотном совсем недавно? Он же знал, что дед его с полгода как умер и ничем никому не поможет.

– Три минуты.

– На этот раз он сугубо из-за наследства явился, – предположила я. – Сказал бабке Вере, что и в права уже вступил.