Не плачь, Рапунцель!

– Я помогу. – Оставляя позади миниатюрную колею, как от игрушечного поезда, я покатила к подъезду маленький чемодан, пока Архипов сражался с большим.

В подъезд мы вошли вместе с женщиной с коляской. Она и не подумала поинтересоваться, кто мы такие, сказала только спасибо, когда Ирка придержала перед ней дверь.

Все-таки жителям человейников в мегаполисах не хватает осторожности. Наверное, это потому, что население здесь преимущественно молодое, неразумное, жизнью не битое. В деревне вон только появился незнакомый дядька в косынке, бдительная бабушка его сразу на карандаш – внимание, внимание, нарисовался, мол, подозрительный тип. А тут что ни подъезд, то натуральный проходной двор. И видеокамера в лифте – я специально посмотрела – чем-то заляпана, стало быть, не работает как положено.

Укоризненно покачивая головой, я высадилась из лифта на восьмом этаже и пошла, волоча за собой громыхающий колесиками чемодан по коридору. Наугад – в какую сторону идти, я не знала и намеревалась сориентироваться по номерам на дверях.

Но они отсутствовали! Еще одна странная особенность человейников. То ли ленятся люди лепить на двери цифры, то ли специально этого не делают, фанатично оберегая свою приватность…

Тут у меня возникла идея. Я придумала способ быстро выяснить, в какой из квартир гнездится Арсений-Арчи Бабкин, и без раздумий стала действовать, пару раз ударившись боком в ближайшую дверь без номера.

– Кто там? – с опаской спросили изнутри женским голосом.

– Новые жильцы! – бодро ответила я. – Это же триста пятнадцатая квартира?

– Вовсе нет! Это триста десятая!

– Ой, извините. – Я подмигнула Архипову, который как раз догнал меня с чемоданом в поводу, и переместилась к двери напротив. – Тук-тук, это квартира триста пятнадцать? Открывайте новым жильцам.

Мне снова не открыли, более того, послали новых жильцов по старому, как мир, адресу – надтреснутым старческим голосом, но весьма воинственным тоном. Я не стала задерживаться под этой дверью, – пожилые люди общительнее, чем молодежь. Могут и выглянуть, прихватив что-нибудь тяжелое…

Вадик, умница, без объяснений понял мою идею, кивнул, прошел в конец коридора и двинулся с имитацией поиска триста пятнадцатой квартиры с той стороны – мне навстречу.

Ирка некоторое время досадливо наблюдала за нами от тамбурной двери. У нее не было чемодана – аксессуара, необходимого для исполнения роли нового жильца. В принципе, она могла бы сопровождать Архипова – вдвоем они сошли бы за сладкую парочку переселенцев, но решила действовать иначе и просто тихо ретировалась.

Признаться, я не заметила ее исчезновения, было некогда – стучала в двери и прислушивалась к голосам за ними. На мой вопрос о местоположении искомой «триста пятнадцатой» с разной степенью вежливости отвечали женщины, дети, старики и даже одна собака. Архипову повезло больше – ему откликнулся, а потом и открыл мужик, но совершенно точно не наш Бабкин: темнокожий и в дредах.

А потом зазвонил мой телефон. Я отодвинулась подальше от Вадика с его собеседником-афропетербуржцем, прилепила к уху трубку и услышала непререкаемое:

– Быстро сюда!

– Куда? – Я высунулась за тамбурную дверь, огляделась, но подруги не увидела.

– На девятый этаж! Живо! – рявкнула Ирка.

Я помахала Архипову, призывая его поспешить за мной, и выволокла чемодан на площадку к лифту. Вадик присоединился ко мне через несколько секунд и сделал большие глаза, безмолвно вопрошая – что, мол, случилось? Вслух интересоваться, умница, не стал, потому что общительный афропетербуржец еще маячил на пороге, я видела его за стеклом тамбурной двери.

– Поднимаемся на девятый, – шепотом сказала я и завела чемодан в открывшуюся кабину лифта. – Кажется, Ирка нашла…

Ох, боже, божечки… Лучше бы Ирка ничего не находила!

Приоткрытую дверь на девятом этаже мы заметили сразу за поворотом коридора. Я заглянула в щель, увидела знакомую спину и доложила в нее:

– Мы здесь!

– Мы тоже, – мрачно ответила Ирка и посторонилась, открывая вид на кухню.

В лицо дунуло ветром, в глазах зарябило от снежинок.

– Дверь закройте! – гаркнула подруга.

Архипов подтолкнул меня в спину, мы ввалились в тесную прихожую и замерли неуклюжими раскоряками, как в знаменитой немой сцене «Ревизора».

– Вот, полюбуйтесь! – Ирка прижалась спиной к стене и плавно повела рукой.

Я не сразу разглядела, на что она указывает. В малогабаритной кухне было настежь распахнуто окно, в воздухе спятившими мотыльками кружились крупные снежинки, белые хлопья долетали до середины коридора. Я смахнула пару «бабочек», угодивших мне в глаза, и старательно проморгалась.

На стуле у окна, открытая створка которого вольно раскачивалась над столом, помещался в неуютной позе кривобокий снеговик в пестрой бандане.

Судя по тому, что он сидел неподвижно, никакого неудобства пребывание на ледяном ветру под быстро увеличивающимся слоем снега ему не доставляло.

За моей спиной громко ахнул Архипов.

– Это наш Бабкин? – со вздохом спросила я.

– Был, – лаконично ответила подруга.

Вадик нервно хохотнул и хлопнул в ладоши:

– Поздравляю тебя, Ирочка, теперь и ты будешь подозреваемой!