Не погаси огонь...

Молодой человек приблизился. И когда до барьера оставалось два-три шага, сунул правую руку в карман, выхватил блестящий предмет.

Сухо щелкнуло. Столыпин почувствовал тупой удар в грудь. Щелкнуло снова – и отдалось в руке. Только теперь Петр Аркадьевич ощутил боль. Он пошатнулся и упал в кресло.

Молодой человек, не выпуская пистолета из руки, поднял голову и, будто чего-то ожидая, посмотрел вверх, на потолок. Глаза его в удивлении расширились. Потом он повернулся и сначала неторопливо, а затем все убыстряя шаги, направился по боковому проходу из зала.

Он был уже у двери. Но тут оцепеневшая тишина рухнула. Со всех сторон к нему бросились, свалили, начали бить. Подбежал полковник Додаков, на ходу выхватывая саблю:

– Р-разойдись!

Кто-то дернул, завернул его руку с клинком:

– Живым! Взять живым!

Агенты охраны уже волокли стрелявшего в фойе.

На белом мундире председателя совета министров расползалось кровавое пятно.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Кулябко в телефонной комнате докладывал Курлову о последних сведениях, полученных от Аленского: «Николай Яковлевич еще у него дома», – когда из фойе послышался гул возбужденных голосов.

– Проверьте, подполковник, что там? – оборвал на полуслове генерал.

Кулябко вышел из комнаты. Павел Григорьевич привалился к стене. Уставился на хрустальные подвески люстры. От волнения у него поплыло перед глазами и разом взмокли спина и ладони.

Рывком отбросило дверь. На пороге – Кулябко, белый как сама смерть.

– Кого? – выдохнул Курлов. Спохватился: – Ч-что случилось?

– Столыпин! Убит! – Подполковник по-женски заломил руки. – Мне остается только застрелиться! Это Богров! Он! О, мерзавец!..

– Не распускайте нюни. Государь еще в театре? Следуйте за мной!

Он поспешил в зал, но в первые минуты не мог пробиться через толпу – в фойе выбегали, толкая друг друга, люди. Наконец генерал очутился среди кресел.

По центральному проходу несколько человек несли на руках Столыпина. Курлов устремился к царской ложе. Навстречу ему шел дворцовый комендант.

– Попросите его величество задержаться в ложе, пока я не приму меры и не доложу, что путь свободен! – выкрикнул Курлов.

Дедюлин уставился в его лицо тяжелым взглядом. Молча кивнул. Подбежали офицеры охраны. Павел Григорьевич начал отдавать распоряжения:

– Очистить от публики прилегающие улицы! Удвоить наряд для сопровождения автомобилей! Вызвать жандармский эскадрон и казачью сотню!

За его спиной взвился занавес. Артисты на сцене, оркестр, оставшаяся в зале публика исполнили «Боже, царя храни!». Николай II стоял в ложе, опершись руками на красный бархат перил.

Сопроводив царя до машины, Курлов вернулся в театр. У двери директорского кабинета, куда отнесли Столыпина, стояли жандармские офицеры. Они посторонились, открывая путь генералу.

Министр лежал на кушетке. Мундир был снят, грудь и рука перебинтованы. Вокруг кушетки хлопотали какие-то люди – кто во фраках, кто в мундирах.

«Как грифы», – подумал Павел Григорьевич. Строго спросил:

– В чем дело, господа?

– Я врач, господин генерал…

– А я помогаю. Я присутствовал при сем. Пуля была нацелена прямо в сердце! Слава богу, спас орден святого Владимира!

Кто-то протянул, показывая, орденский знак с выкрошенной в центре его эмалью и сорванным золотым ободком.

«Жив…»

– В двух кварталах отсюда, на Малой Владимирской – лечебница братьев Маковских для привилегированных граждан, – сказал врач.

Курлов покрутил головой, ища офицеров охраны:

– Карету скорой помощи!

– Уже подана.

В театре гасли огни. Площадь и прилегающие улицы были пустынны, вдали пунктиром вырисовывались цепи солдат.

Товарищ министра сопроводил Столыпина до лечебницы. Раненый дышал тяжело, неровно. «Орден… Но крови потерял много…»

Красивое двухэтажное здание лечебницы оказалось совсем рядом, на крутом спуске. Над воротами ощерили пасти львы. Здесь уже ждали – по всему фасаду светились окна. Санитары вынесли министра из кареты, уложили на носилки. Перед дверью палаты старик профессор – белая голова, белая шапочка, белый галстук, белый халат, – настойчиво попросил, чтобы никто не переступал порога: за дверью властвует медицина.

Курлову дорога была каждая минута. Но он вынудил себя дождаться первых результатов осмотра. Наконец профессор вышел в холл.

– Предварительно могу констатировать следующее. Господин министр ранен двумя пулями. Одна попала в кисть правой руки, на границе соединения с запястьем. Кости не повреждены. Это ранение легкое: Второй выстрел мог вызвать мгновенную смерть, если бы пуля не изменила направления. Она пробила грудную клетку, плевру и грудобрюшную преграду. Пока затрудняюсь установить, поранена ли печень. Будем уповать на лучшее. Пуля осталась в теле. Вот пока все, что могу вам сказать.

Курлов распорядился выставить у лечебницы охрану и, подгоняя кучера, поехал назад в театр.

– Где преступник? – спросил он у дежурного офицера. – Ко мне его!

– В данный момент с него снимают допрос прокуроры судебной палаты и суда, там же – начальник губернского жандармского управления и его помощник.