Не покидай Мэнгроув Плейс (СИ)

  На пожелтевшей карточке - смеющееся личико совсем юной девушки. На голове у неё круглая шляпка, шею обвивает длинная нитка жемчуга, в руках - букет. Зак узнаёт место, где она стоит - это верхняя галерея дома, свет падает на лицо девушки сквозь стекло. Вернее, сквозь витраж, трудно различимый на чёрно-белой фотографии.

  - Витраж, - задумчиво констатирует Лу.

  - Ну да, теперь его там нет, - объясняет Стив, сообразив, что конкретно имеет в виду помощница детектива. - Собственно, его уже не было, когда мы с Линдой поселились в Мэнгроув Плейс. Дедушка проводил лишь косметический ремонт особняка, просто поменяли стёкла в рамах. Он желал, чтобы особняк оставался таким же, как в его детстве... ну или в юности. Кстати, вот и дедушка с тётей Кристи, то есть со своей кузиной. Здесь ей лет шестнадцать, ему - немного за двадцать.

  Зак подмечает лишь отдалённое сходство молодого Роджера Монтгомери с той мумией, которая сейчас возлежит на кровати в спальне наверху. Но даже на этой фотографии губы у Роджера поджаты и не улыбаются, глаза, посаженные глубоко в глазницах, смотрят холодно. Кузина Кристи, ныне покойница, улыбается застенчиво и кокетливо. Длинные ресницы опущены, в руках - кружевной зонтик от солнца.

  - Это фото сделано ещё до женитьбы дедушки, - рассеянно роняет Стив.

  - Хм... - бормочет Лу себе под нос. - Косметический ремонт? Выходит, особняк сохранился в первозданном виде со времён Гражданской войны?

  - Ну что вы! - разводит руками Стив. - Конечно же, нет. Мэнгроув Плейс перестраивался сразу после войны - ещё прапрадедушкой Тейлором, а потом вторично - его сыном Чарльзом. Как раз когда дедушка был ребёнком. Вот в том виде он его и сохранил. А сад и цветник перед домом менялись неоднократно.

  - Зачем Тейлор и Чарльз перестраивали дом? - быстро спрашивает Лу, хмуря брови. - Ведь особняк во время войны не пострадал.

  Стив снова с сожалением разводит руками:

  - Мне это неизвестно.

  - Во всяком случае... - подумав, начинает Лу.

  Но её прерывает громкий крик, доносящийся снаружи, из-под раскрытого окна кабинета. Кричит Майкл, сын экономки:

  - Мама! Мистер Стив! Тут мистер Вик, вроде как мёртвый! Мама!

  Стив резко вскакивает, роняя альбомы, которые с шумом разлетаются по паркету. Лу, отшвырнув стул, тоже бросается к двери.

  Все звуки снаружи перекрывает отчаянный двухголосый визг близнецов:

  - Это не мы! Это не мы!

  И рыдания Саманты.

  * * *

  Дева-мать, дева-воительница со шрамом на щеке.

  Со смуглой, как земля, обожжённой солнцем кожей.

  Её голову покрывает накидка, её глаза пронзительны и печальны.

  У её груди - ребёнок, но это вовсе не младенец Иисус.

  Она не кроткая Мадонна.

  Она защищает женщин.

  Преданных, брошенных, униженных, презираемых всеми.

  Она - Эрзули Дантор, богиня-Лоа, воплощение Праматери-Земли, покровительница одиноких матерей, которых некому защитить, кроме неё.

  Вы видите: она стоит, темнокожая, увенчанная короной, - стоит, сурово сдвинув брови и прижимая к груди дитя.

  Её взгляд остёр, как нож в её руке.

  Она отомстит мужчинам.

  * * *

  Виктор Леруа лежит на самом солнцепёке возле увитой бордовой бугенвиллией старинной беседки-ротонды - лежит навзничь, раскинув руки. И лицо его, и грудь, почти не прикрытая расстёгнутой рубашкой, пылают так же болезненно-ярко, как бугенвиллия над его головой.

  - Отравление? Солнечный удар? - Лу торопливо нащупывает пульс у него на шее и тут же выдыхает с громадным облегчением: - Сердце бьётся. Он жив. Тихо, вы, засранцы! - это она уже ревущим взахлёб близнецам.

  - Слава Богу! - в один голос восклицают подоспевшие Стив и Зак.

  Стив оборачивается к Майку, который нервно переминается с ноги на ногу:

  - Кто-нибудь позвонил "девять-один-один"?

  - Я, - негромко сообщает запыхавшаяся Шерри, появляясь из-за угла беседки.

  - Убери отсюда детей, - сердито приказывает ей Стив, а близнецы сквозь слёзы возмущённо вопят:

  - Нет! Нет! Пожалуйста!

  Тем временем, не обращая ни малейшего внимания на суматоху вокруг, Лу осторожно и методично обследует распростёртое на траве беспомощное тело - ощупывает, вертит, рассматривает и даже, наклонившись к самому лицу Виктора, нюхает его губы под чёрными усами.

  - Пока мы получим результаты обследования, куча времени пройдёт, а кое-что можно узнать уже сейчас, - деловито поясняет она, распрямившись и встретившись взглядом с ошарашенным её манипуляциями Стивом. - Давайте-ка перенесём его в беседку, там тень. А ты, парень, - велит она Майку, - притащи холодной воды, самой холодной, какую найдёшь. Цыц, рёвы! - снова гаркает она близнецам.

  Майк бегом приносит к беседке синий пластиковый тазик, в котором плавают кубики льда, - очевидно, он вытряхнул их из холодильника. Одобрительно кивнув, Лу выплёскивает воду прямо на голову и на грудь Виктора, уложенного на деревянный пол беседки. Тот вздрагивает, но век не размыкает. Вода блестит у него на коже, постепенно теряющей свой страшный багровый оттенок.

  Лу снова разворачивается к Майку:

  - Неси ещё!

  - Бедолага получит двустороннюю пневмонию от твоего лечения, - ворчит Зак, присаживаясь рядом на корточки. - И воспаление среднего уха. Вот-вот прибудет "скорая". Оставь его.