Не поле перейти

- Я первый раз в жизни в ресторане, - и немного грустно добавила: - А ведь мне скоро двадцать девять.

Когда заиграл джаз, я предложил Юле и Эдику потанцевать.

- Нет, нет, - торопливо сказала она, пряча под стул ноги. И я понял, что поступил опрометчиво, даже бестактно. И вспомнил разговор, который происходил в тот же день.

Я спросил тогда Марию Дмитриевну, как строится их бюджет. Она ответила, что Надя отдает ей всю зарплату, семья Люды - шестьдесят рублей в месяц, а Юля пятьдесят. Мне показалось это несправедливым.

- А зарабатывает она сто рублей, - возразила Мария Дмитриевна, пятьдесят у нее остается.

- Нет, - устало заметила Юля. - Ты ведь знаешь, мама, для себя ни копейки не остается. То Виталику штаны надо, то собирается долг за квартиру, мебель взяли в кредит, выплачиваю. Ну а на обед пятьдесят копеек, верно, ты даешь.

Мария Дмитриевна молчала. Может быть, думала, что слишком дорого обходится ей Миробанов.

Я уже давно собирался с ним поговорить в том месте, где он находится, да никак не получалось.

В первый раз приехал, а он - в кино. Картина только началась. Люди свободные поступают, как хотят.

А он - в колонии строгого режима, хочешь не хочешь- два раза в месяц художественный фильм, И школу тут не бросишь, как это сделала Надя. Образование обязательно. Окончил школу, получай аттестат зрелости. Тогда обязательным останется только профтехобразование.

Это положено по закону. Матерые преступники, сидящие в колонии строгого режима, знают, как получить дополнительные льготы. Например, Миробанову первая передача положена через три с половиной года, то есть по истечении половины срока заключения. А он месяца за три получил уже три посылки. В своих письмах сообщил три способа передачи посылок. Чтобы не распространять его богатый опыт, не стану их описывать. Но способы надежнейшие.

За день до моего отъезда я сказал Марии Дмитриевне все, что о ней думаю. Сказал, что она жестокий человек, что именно так и напишу о ней, процитирую письма Миробанова.

- Ну что ж, - ухмыльнулась она, - пишите, почитаем. А жить все равно буду как хочу.

На следующий день, когда я собирал вещи, пришла Юля. Я видел, сколько усилий прилагала она, чтобы сдержать слезы, но расплакалась. Просила не писать о маме. Жалко маму.

- Это она вас послала?

- Нет, нет, - заторопилась Юля. - Я сама. И Надя просит.

Как же не писать? Знать о несправедливости, жестокости, садизме и молчать. Как же это?

Юля задумалась, перестала плакать, только всхли"

пывала.

- Ну хоть фамилии не пишите.

Я дал слово, что фамилии не напишу. Фамилии ее отца, погибшего на фронте. Поэтому называю Юлю только по имени.

1964 год

СУДЬБЫ ЛЮДСКИЕ

Каждый человек - сам хозяин своей судьбы. Чего добился в жизни, то и пожинай.

Так-то оно, конечно, так, а только многое в нашей судьбе зависит от тех, кто стоит рядом.

* * *

Женя Алейкин не успел убежать. Это был первый налет фашистской авиации на порт, и он растерялся.

В ногу попал большой осколок. Пришлось ее отрезать,

Вышел из больницы на костылях. Через год с фронта вернулся отец, тоже на костылях. У него была еще рана в животе, его долго лечили, но лечение это было уже ни к чему. Когда отец умер, мать пошла работать в порт.

Женя потерял два года и был в классе старше всех.

Он обижал малышей, и за спиной его дразнили "одноногим". Он знал, что его так дразнят. Учиться ему надоело и вообще все это надоело, он бросил школу и пошел в порт. Его не приняли. Далеко от центра, где не встретишь знакомых, была сапожная палатка. Там работали три мастера, и он поступил к ним в качестве ученика.

С утра все трое искали мелкий ремонт, чтобы выполнить его сразу, при клиенте, и тут же получить за работу. Рассчитываться доверили Жене Алейкину. Первой и главной его обязанностью было внимательно считать деньги и не прозевать тот момент, когда набежит на пол-литра и полкило колбасы. Труда это не составляло, тем более что после каждого клиента механически прикидывали в уме, сколько уже собралось, и, как бы про себя, но все-таки вслух, говорили: "Как раз!", или: "Ну вот!", или еще что-нибудь в этом роде.

Женя брал костыль и вприпрыжку бежал в ларек.

Мастера ценили его трудолюбие, поэтому наливали немного и ему. Пить было противно. Над ним посмеивались. Он стал пересиливать себя и уже не отказывался от своей доли.

В удачные дни и в получку раньше времени закрывали палатку. Женя приносил два, а то и три пол-литра, чтобы потом уже зря не бегать. Теперь не приходилось себя пересиливать, потому что в этом деле он ненамного отставал от мастеров.