Не померкнет никогда…

Вдруг перед Клочковым вырос черный силуэт человека. Клочков мгновенно сжался в комок и приготовился к прыжку. Силуэт закачался и еще ближе надвинулся на Клочкова.

— Товарищ сержант! — послышалось в темноте.

Клочков опешил.

— Товарищ сержант, — снова раздался взволнованный голос Кунанбаева.

— Ты?! — только и смог выдавить из себя совершенно обескураженный Клочков.

— Я! — обрадовался Кунанбаев.

— А немцы где?

— Ушли.

— Куда?

— Туда, — махнул рукой в сторону леса Кунанбаев. — Там другая линия есть. Они туда пошли.

— Тьфу! — смачно плюнул Клочков и завернул такое, какого Кунанбаев не слыхал от сержанта еще никогда. — Чего же ты встал тут? Ведь я мог съездить тебе прикладом по лбу. Тебе что, на свет белый смотреть надоело?

— Я думал, вы далеко, — начал оправдываться Кунанбаев.

— Что же думать, когда ясно было сказано — ко мне не подходить, — не стал слушать его Клочков. — А где тот, второй?

— Пополз за немцами.

— Пополз? — медленно повторил Клочков. — Зачем пополз-то?

Кунанбаев ничего не ответил.

— Ну и послал же мне господь помощников, — застонал, как от зубной боли, Клочков. — Какого тут, к черту, «языка» возьмешь?! И почему это командир не отпустил со мной Степана?

Но Косматых пропадал недолго. Скоро в темноте раздался слабый свист. Клочков сразу замолчал и привстал на колени. Кунанбаев последовал его примеру. Свист повторился. А вслед за ним послышался и голос Косматых:

— Вы что, не видите свет за кустами?

Клочков бегом вернулся в канаву, из которой только что наблюдал за машиной. Далеко во мраке бился пучок яркого света. Клочков настороженно прислушался. Мешал шум деревьев. Но когда ветер неожиданно стихал, до леса долетал треск.

— А ведь это мотоцикла! — наверняка определил Клочков и снова приложил ладони к ушам, как делал всегда, когда хотел поточнее услышать самые тихие звуки. — Ей-богу, мотоцикла! — подтвердил он после короткой паузы и сразу засуетился: — Проволока-то где? Куда проволоку девали? Натягивать надо…

— Вот проволока, — ответил Кунанбаев и поднял с травы конец кабеля.

Клочков схватил его обеими руками. Прошла еще минута, и кабель протянулся над дорогой, как натянутая струна. Потом так же проворно бойцы залегли в канаву: Клочков — справа от дороги, Косматых и Кунанбаев — слева.

Мотоцикл приближался. В темноте засветились огоньки сигарет. Ехали двое. Клочков почувствовал, как у него тревожно заныло сердце. И не потому, что он опасался за себя или за своих бойцов. Совсем по другой причине. Ночь была уже на исходе. Уже отчетливо просвечивала на горизонте заря, и в случае этой, третьей, неудачи разведчики могли вернуться в отряд ни с чем. А это казалось Клочкову самым страшным.

Все последующее произошло очень быстро. Мотоцикл вдруг вздыбился и свалился набок. Луч фары лизнул верхушки деревьев и уперся в широкую выбоину. Сразу стало темно. В этот момент Клочков скорее почувствовал, чем увидел, как метнулись вперед две тени. Это были Косматых и Кунанбаев. Потом впереди кто-то вскрикнул. Что-то звякнуло. Но Клочкову было уже не до того, чтобы разбираться во всех этих звуках. Схватив винтовку наперевес, он в несколько прыжков очутился на дороге. В грязи, тяжело отдуваясь и рыча, катались два черных клубка. То и дело слышались глухие удары, кто-то кого-то отчаянно дубасил. Но разобрать, кто кого именно и чья сторона берет верх, впотьмах было невозможно. Выручила фара, которая еще продолжала светить. Клочков направил ее на дерущихся. В луч света сразу же попала широкая спина в серо-зеленом френче с погонами на плечах. Подмяв под себя Кунанбаева, немец пытался схватить его за горло. Но Кунанбаев, изворачиваясь, не поддавался.

Клочков успел разглядеть все это в один миг. И сразу же, не раздумывая, саданул немца по спине прикладом.

Во второй паре сильнее оказался Косматых. Усевшись на немца верхом, он осыпал его градом ударов.

— Убьешь ведь! Последний остался, — остановил ростовчанина Клочков.

Косматых дал немцу увесистый тумак и нехотя встал. Немец лежал не двигаясь.

— Так и есть, забил! Ошалел, что ли? — набросился на Косматых Клочков. — Видишь, твоя берет, чему обрадовался? Что он теперь расскажет командиру?

— Да живой он, — тяжело отдуваясь, пробасил Косматых. — Чего ему сделалось… Ну и здоровый, подлюга, попался. Я сначала думал, что мне конец. Приемы, гад, знает. Все время приемы делает. То подножку. То захват. Кабы я не разозлился, задушил бы он меня, точно. Да вы не беспокойтесь, он только ошалел малость.

Клочков перевернул немца на спину и приложился ухом к его груди.

— Верно, дышит, — обрадовался он. — Надо мотать отсюда, ребята.

Косматых снял с пояса фляжку и, отвинтив крышку, вылил воду немцу на лицо.

— Это еще зачем? — не понял Клочков.

— Не тащить же его на себе, — пояснил Косматых. — Пусть очухается.

— И то верно, — согласился Клочков. — А где Кунанбаев копается? Опять потерялся?

— Я тут, — отозвался Кунанбаев. — У нас теперь два автомата есть…