Не померкнет никогда…

— От моего НП до деревни рукой подать было, — доложил Косматых. — Я подходы изучил. Как стемнеет, можно попытать счастья. Во всяком случае, разной снеди на огородах без особого труда наберем.

— Немцев в деревне видел? — спросил Барбашов.

— Людей видел. А кто они — без бинокля не разглядел.

— Конешно, немцы там есть. Што они, в лесу будут жить? — рассудил Ханыга. — Так ведь мы ж не до немцев пойдем. А до своих.

— Ты прав, — согласился Барбашов. — И все-таки затея рискованная.

— Вот меня и пошлите, — попросился Ханыга.

— Нет, — категорически отказал Барбашов. — Ты теперь от Знамени ни на шаг. Косматых деревню разведал, он и пойдет. А вместе с ним пусть идет товарищ Чиночкин.

РЕШЕНИЕ ПРИНЯТО

Никто в ночь с 5 на 6 июля в штабе Железной не прилег отдохнуть ни на минуту. Генерал Галицкий работал в наспех отрытом блиндаже на берегу заросшего травой болота. Он один вырабатывал предварительное решение. Но то и дело вызывал к себе то начальника штаба, то начальника разведки, то начальника оперативного отделения. Несколько раз в блиндаж спускался батальонный комиссар Корпяк. И только утром, когда вернулась с задания последняя разведгруппа и Щука доложил генералу добытые ею сведения, Галицкий прилег на узкие, как скамейка, нары.

В пятнадцать часов 6 июля в этом блиндаже собрались командиры частей и служб дивизии. Почти ни с кем из присутствовавших четырнадцати человек Щуке не довелось в последние дни встречаться в дневное время. И теперь, с любопытством разглядывая их, майор не мог не подивиться той перемене, какая произошла в людях.

Люди посуровели, резче обозначились скулы, заострились носы, воспаленные от бессонницы глаза смотрели подслеповато. На многих из них Щука заметил грязные бинты. Но это были люди сильного духа. Сдали их тела, но не сдали души, не сдала воля, в каждом из них жила непоколебимая решимость драться до конца, до победы.

— Сегодня ночью идем на прорыв, — объявил Галицкий и окинул командиров взглядом. — Сегодня должен решиться вопрос о самом существовании дивизии, родившейся на родине Владимира Ильича, покрывшей себя легендарной славой в годы гражданской войны. Опираясь на данные разведки, проанализировав обстановку, я решил прорываться на юг, в Полесье.

На лицах некоторых командиров появилось недоумение. Галицкий понял это и продолжал:

— Чтобы вам все было ясно, объясню: если мы пойдем на восток в общем направлении на Марьину Горку и Быхов, нам придется все время сталкиваться с танковыми частями противника. Драться с ними нам нечем. Мы потеряли почти все свои танки, у нас на исходе горючее и боеприпасы. На юге же нам преградит путь лишь кавалерийская дивизия немцев, разгромить части которой мы еще в состоянии. Минувшей ночью наша разведка основательно прощупала противника по всему шоссе Слуцк — Валерьяны. Подразделения врага почти непрерывно движутся по шоссе. Справа и слева оно охраняется танковыми подразделениями. Но сплошной обороны немцы вдоль шоссе не создавали. А это для нас очень немаловажный фактор. Глубина полосы, занимаемой их войсками, не так уж велика, А за ней на многие десятки километров мы будем встречать в деревнях и поселках лишь небольшие гарнизоны врага. Если мы прорвемся через шоссе, а мы должны это сделать во имя выполнения своего воинского долга перед Родиной, вся громада пехоты и танков, предназначенная для уничтожения нас, останется далеко позади и будет уже нам не опасна. Впереди — болота, и противнику с его тяжелой техникой по ним не пройти.

Генерал говорил быстро. Начальник четвертого отделения штаба интендант 3 ранга Семенушкин едва успевал записывать его слова.

— Кстати, в двенадцатом году, — продолжал Галицкий, — одна наша конная группа попала в окружение примерно в этих же местах. Положение было очень серьезным, и спаслись конники только потому, что прорывались тоже именно на юг, в болотистые районы. Одним словом, — подвел генерал итог, — направление прорыва выбрано окончательно. Но я хочу знать ваше мнение: как прорывать? Можно одним отрядом, можно двумя и даже тремя. Конечно, сконцентрировав силы, мы много выиграем. Но выходить из мешка такой длинной колонной очень трудно, нам могут отсечь хвост. Поэтому подумайте и взвесьте все, прежде чем высказать свои соображения.

Первым попросил слово командир 7-го стрелкового полка подполковник Пасюков.

— Полк все эти дни дрался неплохо. Но сейчас люди уже измотаны, — глядя на командира дивизии, сказал он. — Боеприпасы кончаются. Полк понес большие потери в командном составе. Поэтому я вообще предлагаю перейти к действиям группами по тридцать — пятьдесят человек, которые и будут пробиваться к фронту.

Подполковника Пасюкова поддержал заместитель командира 274-го стрелкового полка по политической части батальонный комиссар Горелов:

— Для сохранения кадров дивизии, а они нам будут нужны в предстоящих боях, теперь действительно целесообразно разбиться на небольшие группы.