Не позволяй смотреть в глаза

Он вспомнил, что она не просто так здесь, а координатор, и кому как не ей в первую очередь он должен рассказать об открытиях, что сделал в клинике. Он выпил залпом вино и рассказал. И про поведение Глеба Сергеевича, и про заложенный запасной выход, и про новых два, которых нет на схеме здания, и про тропу. Умолчал лишь о ночных подвигах, которые теперь казались ему в высшей степени глупостями. Она слушала будто бы отстранённо, глядя в окно на огни ночного города. И хорошо, так как он мог рассмотреть ее. Она была совершенна. Естественная, безупречная красота, созданная великим мастером. Каждая мелочь, будь то тонкие пальцы с простым маникюром, или мочка уха с маленькой серёжкой, выглядывающая из-под волос, обычных, русых, не окрашенных, ни уложенных, но блестящих, плавные изгибы лодыжек, спрятанные в ботильонах. Слишком легко одета для конца ноября — всего лишь строгое платье и небрежно накинутая вуаль шейного платка. Конечно, на служебном приехала, или на личном. Но выглядела так, будто спешила, не хотела тратить время на то, чтобы надевать пальто. А может, на то, чтобы его снимать? Голова шла кругом. Рассудок говорил, что она здесь исключительно по долгу службы. Но внутри он трепетал от того, что видел, пылал.

— Так что же случилось с вашим ичебиком?

Он пожал плечами.

— Видимо, застёжка расстегнулась, когда по тропе ходил. Обнаружил, что его нет, уже в гостинице. Только наутро нашёл, у стены, всю ночь в луже пролежал. Промок, наверное. Техники разберутся.

Он даже сам поразился тому, как естественно солгал. Они не смогут проверить, потому что камеры не смотрят в том направлении. Не был он за пределами мегаполиса. Не был и всё! Не докажете!

— Вы уже сдали его в сервис?

— Нет, не успел. Я же только приехал.

— Вы можете отдать его мне, я отнесу. А вам нужен отдых. Вы написали отчёт?

— Как раз этим занимался.

Она грациозно встала с кресла, сделала несколько шагов и оказалась прямо перед ним.

Прохладная рука легла ему на лоб. Он закрыл глаза. Голова кружилась сильней, аромат духов пьянил. Безумно хотелось прижать её к себе и держать, не отпускать.

— У вас жар. Вам нужно немедленно к врачу! О чём вы думаете?

— Кто чар её не избежал, отныне знает счастье,

Кто пылью лёг у милых ног, душой впивает счастье.

Измучит, станет обижать, но ты не будь в обиде:

Всё, что подобная луне нам посылает, — счастье!2

Он вдруг почувствовал резкую слабость и в следующий миг провалился в темноту.

— Так это она тебя вырубила?

— Нет. Я сам. Простуда, горячий душ, просроченные онобиотики и вино. Доктор сказал, что наши изнеженные ичебиками организмы не предназначены для таких перегрузок.

— Тут я с ним соглашусь. Надолго ты отключился?

— Пришёл в себя в «скорой», часа через два. Она вызвала.

— Скорая ехала два часа? — Степаныч недоверчиво покачал головой.

— Нет, скорая приехала как всегда, минут через десять-пятнадцать. Я спрашивал.

— Ммм…

— Да. Пока я был без сознания, произошло много интересных вещей. Правда, я всё это выяснил потом.

— Каких?

— Прежде всего, я, находясь в отключке, отправил отчёт о командировке. И в нём ни слова о том, что я обнаружил в клинике. Наоборот. Судя по всему — прекрасная клиника, которая работает согласно выданным лицензиям, приносит большую пользу, так как находится в горячей точке и пропускает через себя большой поток больных, имеющих профзаболевания промзоны. Никаких нарушений, никаких лишних входов и замурованных выходов. Никаких троп. Управляющий прекрасно справляется с экономикой и хозяйством, а главврач с объёмом операций.

— Но… Это же можно проверить.

— Что?

— Ну, входы-выходы, например.

— Они заложили запасной выход, пока я осматривал три этажа здания и обедал. Уверен, что уже к моему возвращению домой всё вернули согласно плану здания. И подвал, в котором проводились незаконные операции, который скрыли от меня, заложив запасной выход, и, больничные места — все убрали.

— Допустим. Но что-то же должно найтись. Куда-то же уходят препараты.

— Должно, если искать. А тут концы в воду.

— Погоди-погоди. Ты хочешь сказать, что барышня с ними заодно?

Андрей вздохнул.

— То есть, она, рискует своим статусом и прикрывает их? — продолжал допытываться Степаныч.

— А чем она рискует? Её не осталось ни на квартирных датчиках, ни на лестничных и домовых камерах. Ни звонков, ни переписки, ни разговора. Ничего этого, согласно источникам данных, не было. Ни нарушений, ни Ордынко. А была плановая командировка, стандартная проверка, которая ничего подозрительного не выявила. Браслет и тот отдали в прежнем виде с заключением, что исправен. И даже есть данные с него вплоть до моего приезда в квартиру из клиники: пульс ровный, гормоны в норме, температура тела — хоть в космос. А я неделю провалялся!

Степаныч присвистнул.

— Да у них длинные руки… Как же они допустили утечку информации?

Андрей пожал плечами.

Степаныч долго молчал.

— Так, может, и ничего, а? Может, зря ты поспешил? Назначение опять же. Я не знаю, как у вас там по выслуге. Но, мне кажется, ты засиделся в рядовых инспекторах. Не? Может, это как раз шанс двинуть вперёд? А ты собственными руками…